Владычица Безумия - [26]

Пронзая время и пространство…

Они так спешили исполнить приказ, что после в лесах и рощах не один день бродили перепуганные, рыдающие девушки — все, как одна, темноволосые и синеглазые. Кого-то потом нашли, а кого-то и нет… «О, где моя дочь (или «моя сестра», или «невеста»)? Ее похитили демоны!» Вот какие вопли преследовали неутомимых ищеек. Они хватали без разбора всех похожих девушек, потому что, хотя и не знали, как выглядит теперь дочь Азрарна, не могли ошибиться, едва заглянув ей в лицо.

Но та была хорошо запрятана. Даже эшвы не смогли бы разыскать ее. Даже они. Ибо она, дочь Азрарна, по прежнему оставалась им хозяйкой — такой же, как ее отец. К тому же Чуз Безумный, Повелитель Безумия, положил немало сил на то, чтобы никто и никогда не нашел Азрарну.

И все же эшвы искали — потому что не могли иначе — искали темноволосую девушку в сопровождении мужеподобного создания с двойным ликом — одна половина прекрасна, вторая изуродована. И когда мысль Повелителя обращалась к ним, они раз за разом повторяли: «Ты видишь, мы ищем. Мы переворачиваем небо и землю в своих упорных поисках».

А в Подземном Мире Азрарн неподвижной статуей замер у изумрудного окна, наблюдая полет маленькой зеленокрылой твари. Впрочем, все крылатые твари — равно как и трава, и деревья — казались зелеными сквозь кристалл окна. Азрарну было все равно.

В этом зале с изумрудными окнами хранилась одна книга. Величиной с трехлетнего ребенка, сделанная из тончайших бронзовых пластин, украшенная дивными самоцветами, названия которых давно затерялись во мраке времени, лежала она на высоком постаменте в самом центре зала. Зеленокрылое создание исчезло среди деревьев. Отвернувшись от окна, Азрарн подошел к бронзовой книге и заговорил. Покорные магии его слов, страницы ожили, зашелестели, переворачиваясь, и наконец замерли. Азрарн заглянул в раскрытый том. Любому смертному знаки и символы этих страниц показались бы нелепыми рисунками, но Повелитель Демонов нахмурился: предсказание оказалось недобрым.

И тотчас три тени, неспешно пересекающие яркий лик луны в ночном небе, замерли и насторожились, словно услышали новый приказ. А затем, подобные хищным чайкам, ныряющим в воду за живым серебром рыб, устремились вниз, к темному колодцу сонной земли.

2

Множество легенд было сложено о том, как дитя Демона вернулось на землю. И все эти легенды прекрасны в своей жестокости. Так прекрасен танец змеи, так прекрасно стальное лезвие меча, отлично знающего, что он создан не для красоты, а для битвы. Так прекрасен ребенок, играющий с куклами и замками, если за каждой куклой — человеческая жизнь, а за каждым замком — сгоревший город. Если есть в мире отравленная красота, то именно ею пропитаны эти легенды. На вид Совейз было не более семнадцати лет, но ее разум, конечно, сильно отличался от разума едва созревшей девушки. Внутри же она пока оставалась ребенком, которому еще расти и расти. Или ей было суждено навсегда нести в себе этот отпечаток детства и незрелости? Она знала, что такое красота и свет — но ближе ей всегда казались тьма и колдовство, и собственная воля, заставляющая клониться вниз самые негибкие шеи. Ее любовником был убийца ее матери.

Легенды собирались вокруг нее, как пчелы вокруг меда.

Но существовала одна легенда, которую не любили рассказывать: в ней Совейз прожила тихую, мирную жизнь — насколько это вообще возможно для такой женщины, как она. И, быть может, именно эта легенда более всего приближалась к истинному положению вещей, потому что как же тогда такие искусные ищейки, как эшвы, не смогли найти ее на плоском лике земли?

* * *

— В наших лесах творятся жуткие вещи, там поселились колдуны, — шептались кумушки у деревенских колодцев. «Да? — переспрашивали их. — Откуда вы знаете?» И они отвечали: — Охотники уж навидались всякого. Один вышел из чащи на закате и увидел, что за ним по дороге тянется клок светящегося тумана, как сеть, набитая гнилушками. А другой заснул на опушке и проснулся с ослиными ушами.

Иногда ветер доносил со стороны леса чарующие ароматы или нежные звуки музыки, словно перезвон серебряных колокольцев. Зверь больше не ходило старыми тропами, казалось, оно вовсе оставило очарованный лес. Семеро купцов, примчавшихся в город с круглыми от ужаса глазами, говорили, что видели в лесу летающий ковер — он парил в нескольких футах над землей, а на нем сидели двое — не то люди, не то призраки. Девочки, часто ходившие в рощи за орехами, рассказывали о прекрасном дворце на поляне. Он весь из белого мрамора и золота, а окна у него из драгоценных камней. Но смотреть на него можно только искоса, краем глаза, если взглянешь прямо, он исчезнет, как и не было. А на его месте останется только пустая заброшенная сторожка.

Вероятно, девочки не лгали, и в лесу действительно что-то было — ведь не могли же Совейз и Олору дни и ночи проводить под открытым небом. В холодную пору в их жилье ярко горел очаг из валунов — или гигантский мраморный камин посреди огромного пышного зала, в зависимости от того, хотели любовники провести ночь в шалаше или во дворце. На огне всегда кипела похлебка, даже если стол был уставлен магическими яствами, и крохотный огонек масляной лампы всегда горел над их ложем — когда из пуховиков и перин, а когда из еловых веток, застеленных плащом Олору. Иногда, в жаркие дни их жилье превращалось в огромный сад с цветниками и прохладными фонтанами.