Владукас - [91]
Засуетился, хотел перевязать его, но не знал как, не знал чем, и раны его не видел — он лежал весь в крови, вздрагивал и морщился.
Слезы ручьем полились из моих глаз от жалости к нему и сознания собственной беспомощности.
— Потерпите еще немного… Я сейчас, сейчас, — лепетал я, стараясь ему чем-то помочь, но у меня ничего не выходило, руки от волнения тряслись и делали не то, что нужно.
Последним усилием воли умирающий открыл глаза, улыбнулся мне и на одном дыхании произнес:
— Не старайся, сынок… Бесполезно… Запомни: вторая батарея, Ермолюку… Довези…
Пересохшим ртом он глотнул в себя воздух. Этот глоток оказался последним. Судорога перекосила его лицо, мышцы внезапно обмякли, и жизнь оборвалась.
— Дяденька Па-а-авел! — закричал я.
«Дя-я-яа… Па-а-аве-ел!» — отозвалось лесное эхо, и мне стало жутко. Слезы на моих щеках моментально высохли. Я удивился: почему вокруг такая тишина?.. И это эхо? Ведь только что из-за леса била зенитная артиллерия и грохотали «катюши». Теперь там все стихло. Очевидно, на фронте наступила передышка, какая бывает перед новым большим боем. Небывалая тишина и лесное эхо отвлекли мои мысли от происшедшей на моих глазах трагедии и заставили действовать.
Подражая дяде Павлу, я крикнул зычным голосом:
— По коням!
Умные военные лошади сразу же подчинились команде. Вначале первая пошла. За ней — остальные. Последняя, моя, почему-то начала отставать. Я подбежал к ней и увидел, что она хромает на правую переднюю ногу.
— Миленький Беркас, что с тобой? — как к родному человеку, обратился я к своей лошадке и, присмотревшись, заметил, что копыто ее передней правой ноги раздроблено не то осколком, не то крупнокалиберной пулей, пущенной из немецкого самолета. — О, бедненький! Ты ранен?.. Что же делать? Ну уж как-нибудь потерпи, дорогой, милый… Потерпи!.. Немного осталось… Подтянись, пожалуйста!..
И умная лошадь, как человек, кивнула мне головой: ладно, мол, потерплю и подтянусь. Она поняла меня и… ускорила шаги, продолжая хромать. И все лошади вдруг закивали мне головами: ладно, мол, не отчаивайся, пионер, мы довезем на фронт боеприпасы. Лишь бы еще проклятый самолет не налетел…
— Довезем! — решительно воспрянул я духом и побежал к передней подводе, где на залитых кровью снарядах лежал, покачиваясь, мертвый дядя Павел.
— Но!.. Поехали!.. Трогай, милые!.. Гей, гей!..
Ни страха, ни колебаний никаких я уже теперь не испытывал. Во мне прочно, как гвоздь, сидело одно непреодолимое желание, одно стремление — во что бы то ни стало довезти боеприпасы до фронта и доставить их на вторую батарею Ермолюку.
Я благополучно миновал последний лесочек и, как напутствовал перед смертью дядя Павел, свернул направо, где вскоре был встречен дозорным передовой линии фронта. А затем последовали события, которые навсегда запечатлелись в моей памяти со всеми подробностями. Мертвого дядю Павла унесли куда-то санитары, а меня все поздравляли, обнимали, и не успел я опомниться, как очутился в расположении второй батареи, у лейтенанта Ермолюка. И здесь я оказался в центре внимания всех бойцов. Завидев меня, они высовывались из окопов и кричали:
— Ребята, смотрите: наш пионер!.. Боеприпасы нам привез!.. Привет, земляк!..
— Привет!
— А где твой красный галстук?
Я понуро отводил взгляд в сторону:
— На бинт пришлось израсходовать… Нас дорогой обстреляли немецкие мессершмитты. Дядю Павла ранили. Я перевязал его, но он… умер.
Больше вопросов мне не задавали.
Передовой линией фронта оказалось обыкновенное широкое поле, возвышенное по краям в виде гигантского котлована. На одной стороне его окопались немцы, на другой — наши. В бинокль они свободно могли разглядывать друг друга. Даже невооруженный глаз различал отдельные крошечные фигуры фашистов по ту сторону перерытого и взбурованного снарядами котлована. Однако никто ни в кого не стрелял. И я не почувствовал здесь ни малейшей опасности: как будто оловянные солдатики расставлены для игры в войну, но сама «игра» почему-то еще не началась и не известно, когда начнется. Дзот, куда меня привели, находился на пригорке и совершенно на открытом месте. Это было небольшое квадратное углубление в земле с бруствером, замаскированном свежими березовыми ветками, из которых выглядывали темные стволы противотанковых пулеметов.
В дзоте находился Ермолюк.
— Вот, товарищ лейтенант, привел вам нашего героя, — обратился к нему боец, сопровождавший меня.
— Вижу, — улыбнулся лейтенант и тут же, обращаясь ко мне, строго предупредил: — Не высовывайся! Это тебе не игра в красные и белые. Здесь фашистские снайперы могут быстро башку снести… И задерживаться тебе здесь нельзя. С минуты на минуту может разгореться бой. Спасибо, что выручил нас, а то нам уже нечем было стрелять, хоть в рукопашную иди… Да вот еще: за твою помощь наша часть решила преподнести тебе подарок…
— Наган?! — радостно воскликнул я.
В дзоте раздался дружный хохот. Ермолюк, ухмыляясь, покачал отрицательно головой:
— Нет, получше нагана.
Получше нагана я подарка не представлял, и вдруг он говорит:
— Мы решили подарить тебе лошадь, ту, что ранена в переднее копыто. Ты ее подлечишь немного и можешь ехать на ней с мамой на свою родину. Там она пригодится вам.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Три повести о юных героях гражданской войны, отдавших свои жизни в борьбе за утверждение Советской власти на Южном Урале.
В сборник о героических судьбах военных летчиков-южноуральцев вошла повесть о Герое Советского Союза М. П. Галкине, а также повести о дважды Героях Советского Союза С. И. Грицевце и Г. П. Кравченко.
Повесть о Маршале Советского Союза Г. К. Жукове, его военном таланте, особенно проявившемся в годы Великой Отечественной войны. Автор повести Андрей Дмитриевич Жариков — участник войны, полковник, его перу принадлежат многие книги для детей на военно-патриотические темы. За повесть «Солдатское сердце» А. Д. Жариков удостоен звания лауреата премии имени А. А. Фадеева и награжден серебряной медалью.
Повесть уральской писательницы посвящена героической жизни профессионального революционера-большевика, одного из руководителей борьбы за Советскую власть на Урале, члена Уральского обкома РСДРП(б), комиссара Златоусто-Челябинского фронта И. М. Малышева. Его именем названа одна из улиц Свердловска, в центре города поставлен памятник, на месте гибели и окрестностях Златоуста воздвигнут обелиск.