Владимирские Мономахи - [3]

Выксунская гидротехническая система была в своем роде уникальной. Нигде в России не было подобного — десятикратного использования вод одной и той же речки Железницы, от которой питались энергией и водой семь заводов и две мукомольные мельницы. Все это в основном было продумано и осуществлено русскими самородками. Выксунская водная система строилась с 1766 по 1803 годы главным механиком завода, бывшим крепостным Марком Терентьевичем Поповым и его сыном Василием Марковичем.

Следует отметить, что Баташевы с вниманием относились к народным умельцам. Так, один из них стал первым на Выксе строителем паровых машин. В начале XIX века там же работала целая семья самородков — Горностаевых. Основатель этой династии Максим Перфильевич с 1800 по 1809 годы состоял главным управляющим заводами, а после его смерти эту должность до 1826 года исполнял его сын Иван. Бывший крепостной постиг тайны инженерного дела, свободно владел тремя иностранными языками. По его проекту и под непосредственным руководством в 1803 году строится проволочная фабрика, которая 120 лет снабжала своей продукцией всю Россию. Из этой талантливой семьи вышел будущий академик архитектуры А. М. Горностаев (1808–1862 гг.).

Баташевы были незаурядными организаторами и талантливыми хозяйственниками. Потому вполне закономерно, что их заводы стали одними из передовых отечественных металлургических производств. Им часто приходилось выполнять ответственные правительственные заказы по отливке корабельных якорей, пушек и ядер.

Особенно благоприятными для роста железоделательных и чугуноплавильных заводов стали две турецкие военные компании, три польских раздела, война со Швецией, а также пугачевский бунт. В самом начале своей деятельности, уже к 1770 году они смогли поставить армии 154 пушки. Железницкий завод, построенный в 1775 году, всецело предназначался для «высверливания и точки отлитых на Выксунских заводах во флот пушек и военных орудиев».

Без преувеличения можно сказать, что создаваемый Черноморский флот оснащался преимущественно изделиями баташевских заводов, орудия которых обеспечили победы русской армии и флота в славном XVIII веке.

Свои изделия Баташевы, конечно же, продавали и на знаменитой Макарьевско-Нижегородской ярмарке, поставляя туда, кроме чугуна и железа, проволоку и различные металлические изделия: от прихотливых предметов художественного литья до монументальных надгробий. Дома нижегородского дворянства и административные учреждения города украшали чугунные лестницы с ажурными перилами, а местные храмы узорчатые половые плиты того же литья.

Дальновидный Андрей Родионович заводил в административных и правительственных сферах нужные знакомства и связи, в особенности с могущественными екатерининскими временщиками, двумя Григориями — Орловым и Потемкиным. Лично с ними он не был знаком, поддерживая связь перепиской, да ублажая дарами.

На основании стоустой молвы, Н. И. Мельников-Печерский в романе «На горах» писал следующее: «Нарочные то и дело скакали с Поташевских заводов то под Очаков, то в Петербург с редкими плодами заводских теплиц, с кислой капустою, либо с подновскими огурцами в тыквах». Он же рассказал, что как-то ко дню именин генерал-фельдмаршала Потемкина (25 января) с берегов Оки очередной баташевский посланник доставил плоды с запиской «Сии ананасы тамо родятся, где дров в изобилии, а у меня лесу не занимать; потому и сей дряни довольно». Размякший от возлияния и редкого подарка фаворит на весь стол завопил: «Уважил!.. Спасибо!.. Захотел бы Поташев ремни из спины у меня выкроить, я бы сейчас…». Обзаведясь такими высокопоставленными заступниками, А. Р. Баташев чувствовал и вел себя как удельный князек: в своих губерниях без особых затруднений смещал губернаторов и архиереев, а с прочей чиновной мелюзгой обращался как с лакеями. Мельников-Печерский свидетельствовал: «Слово супротивного молвить никто не смел, все преклонялись пред властным оружейником, и не было на Андрея Родионовича ни суда, ни расправы; не только в Питере, в соседней Москве не знали про его дела… Все было шито и крыто».

Заявился как-то к заводчику один из ретивых исправников с целью показать свою строгость. Андрей Родионович, не выказав неудовольствия «нахальством» уездного полицейского, любезно согласился показать ему свое производство. Когда они вошли на верх домны, то заводчик легонько подтолкнул исправника и тот «нечаянно» свалился в расплавленную массу.

Один из очевидцев рассказал, как, в бытность его на Гусевском заводе, ломали одну из стен баташевской усадьбы и обнаружили внутри ее скелет в истлевшем мундире с медными пуговицами.

Местные легенды повествуют, что верные баташевские «уланы» по первому мановению своего господина «хватали указанных жертв, тащили их в усадьбу и тех, смотря по обстоятельствам, или бросали в мрачные подземелья и башни, или предавали пыткам и казням в «страшном саду», где для этой цели имелись различные сооружения — виселицы, колеса, цепи. Всякий попавший в руки «уланов» должен был закончить счеты с жизнью».

В огромном гусевском доме-крепости были глубокие подвалы, которые своим величием производили впечатление даже в конце XIX века. Один из любознательных столичных журналистов, осмотрев разрушающиеся постройки, пораженно сообщал, что проникнув в массивный фундамент, «вы видите, что под землею выстроено почти такое же громадное здание, как и то, которое высится над землею; здесь целый лабиринт ходов, комнат, подвалов, под которыми замечаются еще ходы, еще подвалы».