Владимир Высоцкий - [30]

Потом – не помню, – дошел до точки.

Я пил из горлышка, с устатку и не евши,

Но – как стекло был, – остекленевший.

А уж когда коляска подкатила,

Тогда в нас было – семьсот на рыло!

Мы, правда, третьего насильно затащили, —

Ну, тут промашка – переборщили.

А что очки товарищу разбили —

Так то портвейном усугубили.

Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,

Что – не буяньте, что – разойдитесь.

На «разойтись» я сразу ж согласился —

И разошелся, – и расходился!

Но если я кого ругал – карайте строго!

Но это вряд ли, – скажи, Серега!

А что упал – так то от помутненья,

Орал не с горя – от отупенья.

...Теперь дозвольте пару слов без протокола.

Чему нас учит семья и школа?

Что жизнь сама таких накажет строго.

Тут мы согласны, – скажи, Серега!

Вот он проснется утром – протрезвеет – скажет:

Пусть жизнь осудит, пусть жизнь накажет!

Так отпусти́те – вам же легче будет:

Чего возиться, раз жизнь осудит!

Вы не глядите, что Сережа все кивает, —

Он соображает, все понимает!

А что молчит – так это от волненья,

От осознанья и просветленья.

Не запирайте, люди, – плачут дома детки, —

Ему же – в Химки, а мне – в Медведки!..

Да, все равно: автобусы не ходят,

Метро закрыто, в такси не содят.

Приятно все-таки, что нас тут уважают:

Гляди – подвозят, гляди – сажают!

Разбудит утром не петух, прокукарекав, —

Сержант подымет – как человеков!

Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.

Я рупь заначил, – опохмелимся!

И все же, брат, трудна у нас дорога!

Эх, бедолага! Ну спи, Серега!

1971

ПЕСНЯ О ШТАНГИСТЕ

Василию Алексееву

Как спорт – поднятье тяжестей не ново

В истории народов и держав:

Вы помните, как некий грек

другого

Поднял и бросил, чуть попридержав?

Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю —

Чего мне ждать: оваций или – свист?

Я от земли Антея отрываю,

Как первый древнегреческий штангист.

Не отмечен грацией мустанга,

Скован я, в движениях не скор.

Штанга, перегруженная штанга —

Вечный мой соперник и партнер.

Такую неподъемную громаду

Врагу не пожелаю своему —

Я подхожу к тяжелому снаряду

С тяжелым чувством: вдруг не подниму?!

Мы оба с ним как будто из металла.

Но только он – действительно металл.

А я так долго шел до пьедестала,

Что вмятины в помосте протоптал.

Не отмечен грацией мустанга,

Скован я, в движениях не скор.

Штанга, перегруженная штанга —

Вечный мой соперник и партнер.

Повержен враг на землю – как красиво! —

Но крик «Вес взят!» у многих на слуху.

«Вес взят!» – прекрасно, но несправедливо:

Ведь я внизу, а штанга наверху.

Такой триумф подобен пораженью,

А смысл победы до смешного прост:

Все дело в том, чтоб, завершив движенье,

С размаху штангу бросить на помост.

Не отмечен грацией мустанга,

Скован я, в движениях не скор.

Штанга, перегруженная штанга —

Вечный мой соперник и партнер.

Он вверх ползет – чем дальше, тем безвольней, —

Мне напоследок мышцы рвет по швам.

И со своей высокой колокольни

Мне зритель крикнул: «Брось его к чертям!»

Еще одно последнее мгновенье —

И брошен наземь мой железный бог!

...Я выполнял обычное движенье

С коротким злым названием «рывок».

1971

* * *

Так дымно, что в зеркале нет отраженья

И даже напротив не видно лица,

И пары успели устать от круженья, —

И все-таки я допою до конца!

Все нужные ноты давно

сыграли,

Сгорело, погасло вино

в бокале,

Минутный порыв говорить —

пропал, —

И лучше мне молча допить

бокал...

Полгода не балует солнцем погода,

И души застыли под коркою льда, —

И, видно, напрасно я жду ледохода,

И память не может согреть в холода.

Все нужные ноты давно

сыграли,

Сгорело, погасло вино

в бокале,

Минутный порыв говорить —

пропал, —

И лучше мне молча допить

бокал...

В оркестре играют устало, сбиваясь,

Смыкается круг – не порвать мне кольца...

Спокойно! Мне лучше уйти улыбаясь, —

И все-таки я допою до конца!

Все нужные ноты давно

сыграли,

Сгорело, погасло вино

в бокале,

Тусклей, равнодушней оскал

зеркал...

И лучше мне просто разбить

бокал!

1971

КОНИ ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю...

Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, —

Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье еще постою

на краю...

Сгину я – меня пушинкой ураган сметет с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, —

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Не указчики вам кнут и плеть.

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье еще постою

на краю...

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, —

Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!

Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Умоляю вас вскачь не лететь!

Но что-то кони мне попались привередливые —

Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье еще постою

на краю...

1972

БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ

Все года, и века, и эпохи подряд

Все стремится к теплу от морозов и вьюг, —