Владимир Высоцкий в Ленинграде - [66]

"Все зрители думают: раз Высоцкий, значит, будет петь".

Но, поняв, что его песня совсем не "шлягер", а скорее "антишлягер", что петь он будет как несостоявшийся эстрадный кумир, в поношенном костюме, с авоськой, в которой болтается бутылка кефира и восьмушка чая, он согласился и спел свою "Погоню", несколько изменив манеру исполнения".

"Хотя роль была не главная, он относился к ней на редкость ответственно и дисциплинированно. Мне вспоминается такой случай. У Володи оказался единственный свободный от спектакля и репетиций день перед отъездом на зарубежные гастроли. В театре шла подготовка к отъезду, работали без выходных. На этот единственный день и была назначена важная съёмка в Ленинграде. С трудом освободили всех партнёров, кого на всю смену, кого — на несколько часов. Как назло, вечерний спектакль в Москве заканчивался поздно, и на "Стрелу" Володя не успевал. Договорились, что он прилетит в день съёмки утренним самолётом. Нетрудно представить себе нервное напряжение съёмочной группы. Если эта съёмка по каким-либо причинам сорвётся — собрать всех участников не удастся раньше, чем через месяц. А это уже ЧП. (В фильме Высоцкий занят всего в трёх сценах. Ясно, что в данном случае речь идёт о сцене встречи из армии Николая Касаткина. Здесь были заняты и В. Невинный, и Л. Соколова, и Е. Проклова, и В. Золотухин — все актёры весьма занятые, так что огорчение режиссёра понять нетрудно — М.Ц.)

По закону бутерброда, падающего всегда маслом вниз, в то злополучное утро поднялась метель. Ленинград самолётов не принимал, аэропорт слабо обнадёживал, обещая улучшение обстановки во второй половине дня. При максимальном напряжении снять сцену за полдня не удастся.

Все сидели в павильоне с "опрокинутыми" лицами, проклиная погоду и не находя выхода.

И вдруг (это вечное спасительное "вдруг") вваливается Володя, на ходу надевая игровой костюм, а за ним бегут костюмеры, гримёр, реквизитор с термосом горячего кофе.

— Володя, дорогой, милый! Каким чудом? Администрация с аэродрома звонит — надежды нет!

— А я ребят военных попросил. Они и в такую погоду летают. К счастью, оказия была. За сорок минут примчали!"[229]

Вспоминает актриса Л. Соколова, исполнительница роли матери Николая Касаткина: "Я понимала, что он талантлив необыкновенно, даже велик. Я наблюдала его и любовалась им. А он был таким незаметным, стоял скромненько в сторонке — даже не садился. Ждал, когда начнут снимать его дубль или слушал объяснения режиссёра. Кто-то шебуршился, кто-то хохмил, кто-то смеялся, а он… ничем не выделялся. Никаких претензий!

Все задачи, которые ставил перед ним Хейфиц, он выполнял, не помню, чтобы ему что-то не нравилось, или чтоб были столкновения с режиссёром. Меня потрясла его скромность, собранность, сдержанность…"[230]

К работе Высоцкий всегда относился серьёзно, не стали исключением и съёмки в "Единственной". В письме к высоцковеду В. Тучину[231] художник-декоратор В. Светозаров вспоминал:

"Владимир Семёнович, войдя в павильон, поздоровался с каждым за руку, внимательно осмотрел декорацию — "Танюшкину квартиру". Осмотрел, пощупал каждую мелочь и, честно говоря, похвалил. "Я так себе и представлял Танюшкино счастливое и несчастливое жильё, а вот в костюме не хватает точных деталей, точных подробностей".

Немало времени было истрачено на поиски этих самых деталей. Причём, сам Владимир Семёнович предлагал, отвергал, радовался, когда что-то получалось.

Так появились сандалеты, заляпанные грязью, пуговица, болтающаяся на одной нитке, "авоська" с бутылкой кефира и пачкой чая.

Так появился образ".

Выступая в апреле 1975 года перед моряками теплохода "Белоруссия", Высоцкий рассказал о своей роли в фильме "Единственная" (кстати, на тот момент картина ещё называлась "Мечта о Тихом океане"; название, под которым фильм вышел в прокат, появилось позднее):

"В этом фильме я играю странную для себя роль, первый раз я такое играю. Я играю там роль такого соблазнителя. Но не в полном смысле этого слова Дон Жуана, а он такой "обшарпанный соблазнитель". У него все вещи, вроде бы, хорошие, но только они были хорошими лет десять тому назад, а так у него все пуговицы оторваны, пиджак замшевый обшарпанный. Мне этот пиджак сшили в Доме моделей, а потом мы его долго, дружно, дня три тёрли песком и грязью… Носки промокшие, осенью ходит он в сандалиях. В общем, такой ненатуральный соблазнитель, но получается, что по ходу дела он должен соблазнять. Ну а чем он должен соблазнять? Значит, я там тоже пою песню…"

На художественном совете И. Хейфиц защищает трактовку образа Высоцким, про которого один из членов худсовета сказал, что он не понимает, что же, собственно, артист играет:

"Ему (Высоцкому — М.Ц.) дан в этом сценарии едва ли не самый скудный материал, и вместе с тем он создал, может быть, не очень широкий, но новый характер. Я не помню в советском кинематографе фигуры неудачника, а это ведь фигура очень распространённая, особенно среди руководителей самодеятельности и всяких музыкальных секстетов. Они все убеждены, что они талантливы, но неудачники, что их зажимают… Вот такую фигуру неудачника и играет Высоцкий — человека неустроенного, несколько злобного, не без дара".