Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы - [103]

19. Акимов Б. Из интервью с кинорежиссером Станиславом Сергеевичем Говорухиным. Москва, 1990, 12 февраля.

20. Аникст А. Воспоминания о Гамлете.— «Я, конечно, вернусь...» М.: «Книга», 1987.

21. Мельцер И-, Домникон В. Вопрос остается открытым...— «Волжский комсомолец» (газета) г. Куйбышев, 1967, 10 декабря.

22. Терентьев О. Из интервью с народным артистом Белорусской ССР, кинорежиссером Игорем Михайловичем Добролюбовым. Минск, 1990, 22 марта.

23. Ершова Л. Безгранично верю (из личного дневника Ольги Ширяевой). — «Советская Россия», 1987, 11 января.

24. Тучин В. Из интервью с актрисой Театра сатиры, народной артисткой РСФСР Ольгой Александровной Аросевой. Москва, 1989, 19 февраля.

25. Высоцкий В. Из письма Л. В. Абрамовой. Одесса, 1967, 9 августа.

Примечания.

Оба приведенных текста печатаются по черновым автографам. «Вот Вы докатились до сороковых..,» — написано к 40-летию О. Н. Ефремова. «Я тут подвиг совершил...» — в рукописи отсутствует последний припев. Тот, что приведен в публикации, взят из набросков песни (в другой рукописи). Б этом случае песня имеет, на наш взгляд, логическое завершение. Но тем не менее, это — лишь версия публикаторов.

* * *

Вот Вы докатились до сороковых...

Неправда, что жизнь скоротечна:

Ведь Ваш «Современник» — из «Вечно живых»,

А значит, и быть ему — вечно!

На «ты» не назвать Вас — теперь Вы в летах,

В царях, в королях и в чекистах.

Вы «в цвет» угадали еще в «Двух цветах»,

Недаром цветы — в «Декабристах».

Живите по сто и по сто пятьдесят,

Несите свой крест — он тяжелый.

Пусть Вам будет сорок полвека подряд:

Король оказался не голый!

1967

* * *

Я тут подвиг совершил —

Два пожара потушил.

Про меня в газете напечатали.

И вчера ко мне припер

Вдруг японский репортер —

Обещает кучу всякой всячины:

— Мы,— говорит,— организм ваш

Изучим до йот,

И мы запишем — баш на баш —

Наследственный ваш код.

Припев;

Но ни за какие иены

Я не продам свои гены,

Ни за какие хоромы

Не уступлю хромосомы!

Он мне «Сони» предлагал,

Джиу-джитсою стращал,

Диапозитивы мне прокручивал.

Думал он, пробьет мне брешь

Чайный домик, полный гейш,—

Ничего не выдумали лучшего!

Досидел до ужина —

Бросает его в пот.

— Очень,— говорит,— он нужен нам —

Наследственный ваш код!

Припев.

Хоть японец желтолиц —

У него шикарный «блиц»:

Дай! Хоть фотографией порадую!

Я не дал,— а вдруг он врет?

Вот, с газеты пусть берет —

Там я схожий с ихнею микадою.

Я спросил его в упор:

— А ну,— говорю,— ответь:

Код мой нужен, репортер,

Не для забавы ведь?

Припев.

Он решил, что победил,—

Сразу карты мне открыл.

Разговор пошел без накомарников:

— Код ваш нужен сей же час, —

Будем мы учить по вас

Всех японских нашенских

пожарников...

Эх, неопытный народ,

Где до наших вам!

Лучше этот самый код

Я своим отдам.

{Припев: Ни за какие иены

Я не отдам свои гены —

(...)

Только для нашей науки

Ноги мои и руки!)

1967

Публикация Б. Акимова и. О. Терентьева

Год 1967-й

Борис Акимов, Олег Терентьев

«С моей точки зрения, постановка фильма «Интервенция» — предприятие рискованное. Не по политическим соображениям, а по художественным. В политическом смысле все ясно, и сомнений быть не может. А стилистические задачи, которые стоят перед нами, очень сложные. «Интервенция» — это пьеса о том, как большевики-агитаторы отбирают у интервентов их армию, их солдат. Эта линия в пьесе решалась иллюстративным способом, который доминировал в нашем сценическом искусстве в годы, когда создавалась пьеса.

Сейчас такого внешнего показа событий мало. Поэтому для сценария мы взяли другую, более жизнеспособную часть пьесы: историю отношений сына банкирши Евгения Ксидиас и Саньки — девушки одесских предместий (...). Вся остальная часть пьесы используется нами как сложные, сгущенные обстоятельства, в которых центральный конфликт развивается гораздо острее, стремительнее и глубже.

Я люблю балаган, народные зрелища, условность, театральность. Мне хочется продолжать поиски в этом направлении. Поэтому в сценарии я искал условные сгущенные ходы (...). Я стремился выразить содержание не только через психологическую цепочку характеров, а через цепь аттракционов». (2)

«Я начал снимать Высоцкого в 67-м году, когда опыт его кинематографический был небольшой. Да и в театре им была сыграна [лишь] первая значительная роль (...). И, конечно, у меня были сомнения... Как же мы встретились? Я в газете «Московский комсомолец» сделал заявление о том, что буду снимать новый фильм «Интервенция». Я хотел возродить традиции, с одной стороны, русских скоморохов, а с другой — революционного театра 20-х годов. И я обратился с интервью, надеясь найти единомышленников. И действительно, такие люди стали появляться. Первым пришел Сева Абдулов». (1)

«Он с места в карьер начал рассказывать о Высоцком. Я почти два года не был в Москве и слушал его с интересом. Больше всего Сева говорил о его песнях. А вскоре появился и сам Высоцкий. Он был молчалив, сдержан. Но в том, как он нервно слушал, ощущалась скрытая энергия. То, что он будет играть в «Интервенции», для меня стало ясно сразу. Но кого? Когда же он запел, я подумал о Бродском (...). Трагикомический каскад лицедейства, являющийся сущностью роли Бродского, как нельзя лучше соответствовал трагической личности Высоцкого — актера, поэта, создателя и исполнителя песен, своеобразных эстрадных миниатюр. Не случайно эта роль так интересовала Аркадия Райкина». (3)