Владимир Святой. Создатель русской цивилизации - [28]

Накануне сезона полюдья, в конце лета или уже в начале осени 976 года, Владимир по совету Добрыни отправил в Полоцк послами своих дружинников-«отроков». Они передали Рогволоду послание своего князя: «Хочу взять дочь твою женою себе». Рогволод в ответ спросил у своей дочери: «Хочешь ли за Владимира?» «Не хочу я разувать робичича, – ответила Рогнеда, – но Ярополка хочу». Гордая княжна имела в виду русский свадебный обряд, в котором невеста разувает жениха.

Ответ дочери полностью совпадал с устремлениями самого Рогволода, который уже вел переговоры с Киевом. Так что дело закончилось, новгородские отроки вернулись несолоно хлебавши. Князю своему они смогли лишь слово в слово передать надменный ответ полоцкой княжны.

Владимира охватил гнев. Он не без попреков переложил все Добрыне. Если о князе в летописи сказано, что он «разгневался», то о Добрыне – что он «исполнился ярости». Напоминание о рабском происхождении для него было еще оскорбительнее, чем для воспитанника. Всякая политическая изощренность отступила перед жаждой мести. Насмешливое же сравнение с Ярополком, думается, окончательно определило судьбу киевского князя. Соперник должен был быть не просто свергнут, а уничтожен.

Добрыня немедленно стал собирать новгородскую рать – благо созыв племенных ополчений для войны с Киевом уже объявили. В поход выступило большое войско всех подвластных племен, намного превосходившее силы полочан. Шли привезенные Владимиром из-за моря и местные, ладожские варяги, шли ильменские словене, шли подвластные «чудские», финские племена. Шли с Владимиром и кривичи – как минимум новгородские и псковские, а может, и смоленские.

Рогволод между тем успел договориться с Киевом о браке. В самом конце 976 года Рогнеду должны были «вести» за Ярополка. Князю киевскому при назревавшей войне с Новгородом полоцкий брак становился так же необходим, как врагу. Новая жена могла одарить Ярополка сыном-наследником, чего до сих пор так и не сделала пленная «грекиня».

Но Рогнеде не суждено было отправиться в Киев невестой Ярополка. Как раз когда она собиралась покинуть родной город, нагрянула рать Добрыни и Владимира. Рогволод встретил врага под стенами Полоцка. Не рассчитав силы нанесенного дочерью оскорбления и не успев подготовиться к внезапному нападению, он тем не менее рискнул удачей в открытом бою. Рискнул – и проиграл. В битве пали оба сына Рогволода. Сам князь под натиском Добрыни бежал за городские стены. Но и они простояли недолго. Полоцк пал. Рогволод с женой и Рогнеда были захвачены в плен и приведены к Добрыне.

Никакого милосердия к побежденным ни Добрыня, ни Владимир не выказали. Это едва ли заслуживает каких-то комментариев. Обиды в языческую эпоху смывались только кровью, и даже изощренная жестокость придуманной Добрыней кары не являлась чем-то исключительным на Севере тех веков.

Сперва Добрыня вволю поиздевался над пленниками поносными словами. «Теперь и ты робичица», – насмешливо сказал он Рогнеде. Потом, свидетельствует летописное предание, он «повелел Владимиру быть с нею пред отцом ее и матерью». Лишь после этого, последнего и самого страшного унижения, Рогволода позволили убить. И лишь после убийства отца Добрыня объявил уже обесчещенную Рогнеду женой Владимира. Чтобы стереть само ее родовое имя, он дал ей новое, славянское – Горислава.

Но Владимир – и странного тут в конечном счете немного, – полюбил Рогнеду. «Чехиня» Аллогия родила лишь одного сына. Рогнеда позднее принесет Владимиру четырех. Одно это давало ей старшинство в глазах мужа перед любыми другими женами и наложницами. Да и сама она, дочь своего жестокого века, простила Владимира и признала в нем законного мужа – до поры, до первых измен. Потому, должно быть, имя Горислава, напоминавшее о позоре и крови родни, не вошло в официальные перечни жен Владимира и около полутораста лет помнилось только в дружинном предании. Следует помнить, однако, и о том, что первые летописные сказания создавались при дворе Ярослава Мудрого, сына Рогнеды и Владимира.

Добрыня, свирепо расправившись с княжеским родом, не стал разрушать Полоцк дотла. Напротив, после новгородского похода укрепление и отстройка кривичской столицы продолжились. Только теперь в городском детинце сидели наместники Владимира. Полоцк долго еще соперничал с Новгородом в богатстве и даже по-прежнему превосходил его размерами. Но решительный поворот в пользу Новгорода произошел, ибо на какое-то время град на Полоте собственных князей лишился, войдя в состав «империи Рюриковичей».

«Империю», впрочем, тогда еще только нужно было воссоздавать. Зиму 976/977 года Владимир завершил в Новгороде, где собирал рати для похода на Киев. Теперь в его распоряжении были уже дружины и ополчения всей Северной Руси, включая Полоцк и Смоленск. В 977 году новая жена понесла и в течение года родила двух старших сыновей – вероятнее всего, близнецов, – Изяслава и Мстислава. Мстислав умер в раннем детстве, но Изяслав остался следующим после Вышеслава продолжателем рода.

Владимир не мог не воспринять рождение у Рогнеды двух первенцев как добрый знак. Оба сына, по уже утвердившейся и поддерживавшейся Владимиром традиции, получили славянские имена. Причем имя «Мстислав» в те годы являлось родовым для княжеского рода славян-ободритов, живших в Южной Прибалтике, на Лабе. Видимо, это след материнского рода Рогнеды – брачных союзов между скандинавскими викингами и ободритами было не меньше, чем войн. Может, о том же напоминает и имя сына Свенельда – Мстиша. Не был ли Рогволод в родстве или через ободритскую жену в свойстве со Свенельдом? Только догадки, но многое объясняющие. А можно вспомнить и о том, что ободритский князь Мстивой выдал дочь за датского конунга, еще одного противника Владимира.