Владимир Путин: «Немец» в Кремле - [89]

После событий в Косово, резкой критики западными странами военных методов борьбы с чеченским сепаратизмом и особенно после августовского финансового краха, разрушившего основы рыночной экономики девяностых годов, в России к Западу относятся с крайним предубеждением. Как политический истеблишмент, так и широкие слои населения, введенные в заблуждение краткосрочным экономическим подъемом (в 1999 году происходил непрерывный рост производства определенных видов отечественной продукции), полагали, что в дальнейшем смогут обойтись без такой «тягостной ноши», как финансовая зависимость от Запада, и проводить политику «конструктивного изоляционизма» или «прагматичного реализма». Иначе говоря, Путин намерен обойтись без западных кредитов, что совершенно не исключает взаимовыгодного сотрудничества с Западом в определенных областях при непременном соблюдении собственных великодержавных геополитических интересов.

В Германии многие надеялись, что с приходом к власти Путина произойдет восстановление доверительных отношений с Россией. Ведь он — настоящий германофил с изрядной примесью достаточно романтических представлений о той любимой стране, в которой он, по его собственным словам, побывал великое множество раз. Путин не только превосходно разбирается в германской политике и знает менталитет германской элиты лучше многих своих дипломатов-германистов. Будущий президент в качестве частного лица побывал даже в самых отдаленных уголках ГДР, а затем и воссоединенной Германии. Тремястами годами раньше Петр I таким же образом объединил Нидерланды. Дочери Путина учились и учатся в немецких школах, а он сам с женой по-прежнему поддерживают дружеские отношения со многими немцами.

Еще два года назад ни у кого не вызывало сомнений, что российско-германские отношения никогда еще не были такими прочными и стабильными. Это произошло благодаря Ельцину и Колю. Германия выступала в роли главного ходатая России в процессе ее интеграции в европейские организации и военно-политические блоки. Ни одна другая страна так не поддерживала проводимые в России в девяностых годах реформы, как Германия, ни одна другая страна не располагала таким количеством представительств своих компаний в России. «БМВ» инвестировал строительство автомобильного завода в Калининграде, концерн «Рургаз» скупил почти пять процентов акций «Газпрома», а корпорация «Даймлер-Крайслер» воздвигла огромное офисное здание в самом центре Москвы. Во время многочисленных правительственных кризисов Германия также с большим пониманием относилась к необходимости изменения курса реформ, чем остальные государства — члены «большой семерки».

«Истинно мужская дружба» между Колем и Ельциным выдержала все испытания. На ней никак не отразилась ни шумиха вокруг так называемого «русского следа» в темной истории с контрабандой плутония, ни война в Чечне, ни фактический отказ российских властей от возвращения принадлежавших Германии произведений искусства, захваченных советскими войсками в конце Второй мировой войны. Политика Коля, основанная на совместных с Ельциным посещениях сауны и катаниях на лодках, привела в тому, что переход России в конце девяностых годов к новой геостратегии повлек за собой ухудшение ее отношений с Германией. Вину за продвижение НАТО на Восток и усиление влияния западных государств на постсоветском пространстве в Москве по-прежнему возлагали на США. Избранная Колем удачная тактика налаживания дружеских связей с российской стороной, в конце концов полностью перешедших под его личный контроль, позволила Германии взять на себя роль посредника между Россией и Западом.

Коль не только безотказно предоставлял Ельцину огромные кредиты. Бонн и Москва приступили к разработке чрезвычайно интересных совместных проектов. Достаточно сказать о так и не осуществленном из-за российко-украинских разногласий плане совместного создания военного самолета АН-70 и все более тесном сотрудничестве в такой сфере, как строительство газопровода и поставки природного газа. Угроза социального взрыва в России вынуждала Германию обращаться за помощью к этой стране в борьбе с контрабандой, международной торговлей наркотиками, нелегальным провозом ядерных материалов, незаконной эмиграцией и международным терроризмом. Немецкое Общество по изучению внешней политики и другие организации провели во второй половине девяностых годов ряд встреч с видными российскими политиками, посвященных проблеме противодействий международной преступности. Так, в декабре 1997 года на одной из подмосковных государственных дач и в июне 1998 года в отеле «Редут» с российскими министрами встречались руководитель администрации федерального канцлера в ранге государственного министра Б. Шмидтбауэр и начальник одного из отделов А. Ханнинг, возглавивший позднее Федеральную разведывательную службу. После прихода Путина к власти ДГАП обсуждала с представителями министерства по атомной энергии РФ возможности экономического использования плутония. Но вопреки желанию кое-кого из российских политических деятелей великодержавного толка российско-германские отношения отнюдь не наводили на мысль о возникновении втайне от других европейских государств оси Бонн — Москва. Разумеется, неверное истолкование в российской столице внешнеполитического курса объединенной Германии смущало многих немцев. Бонн упорно отказывался от возврата к политике двадцатых годов прошлого века. Германия после Второй мировой войны твердо заявила об отказе от любых притязаний на гегемонию в Европе.