Владимир Путин: Четыре года в Кремле - [7]

Было отвергнуто и неоднократно выдвигаемое Собчаком предложение о перезахоронении тела В. И. Ленина на Волковом кладбище в Ленинграде, рядом с могилой его матери. Собчак ссылался на некое завещание Ленина, которого никогда не существовало. Эта была у Собчака какая-то навязчивая идея. Он разрабатывал даже ритуал перезахоронения, а также превращения Мавзолея в музей большевистского террора, в котором целый подземный этаж был бы отведен под экспозицию «военный коммунизм и ленинский террор».

Собчак признавал, что даже через много лет, уже в парижской эмиграции, ему снились сны с подробными деталями переноса тела Ленина из Мавзолея в Москве в Санкт-Петербург с участием Святейшего патриарха, Бориса Ельцина, Бориса Немцова и самого Собчака. Во сне (или в мечтаниях Собчака) Ельцин после выноса тела Ленина из Мавзолея тут же на Красной площади объявляет миру о своем уходе в отставку и о назначении Бориса Немцова новым премьером и исполняющем обязанности Президента Российской Федерации. «Звучит “Реквием” Моцарта, который исполняет оркестр под управлением Ростроповича... В Санкт-Петербурге на Волковом кладбище под барабанную дробь и крики возмущенной толпы гроб с телом Ленина опускается в могилу».⁴

Это были странные и даже болезненные видения и переживания, которые для самого Собчака стали причиной серьезного сердечного заболевания. Не было поддержано и еще одно предложение Собчака: снести в городе все памятники и бюсты Ленина, а их в Ленинграде было более 200, и создать из них специальную аллею в Южно-Приморском парке имени Ленина. Собчаку не удалось даже снять памятник Ленину у Смольного. Эта странная война Собчака с памятниками стала одной из причин падения его популярности среди жителей города, хотя дела здесь могли пойти и иначе.

Мэрия обладала большими властными полномочиями, чем Ленсовет и Ленгорисполком вместе взятые. К тому же в городе после 20 августа не было ни обкома, ни горкома, ни райкомов КПСС. Резко уменьшилось и количество проблем, которые в прошлом можно и нужно было решать только в Москве. Понятие и практика суверенитета распространялись теперь и на Санкт-Петербург.

Мэрия перебралась в большое здание Смольного, к которому в городе привыкли относиться как к центру власти. Анатолий Собчак занял здесь большой кабинет на третьем этаже, а Владимир Путин расположился в одном из кабинетов на первом этаже. Портреты Ленина и Кирова были сняты во всех кабинетах Смольного заранее, и на вопрос коменданта о новом портрете Путин ответил, что хотел бы видеть у себя в кабинете портрет Петра Первого. Его пожелание было исполнено.

Осенью 1991 года ситуация в Санкт-Петербурге непрерывно ухудшалась. Магазины были пусты, в городе не хватало самого необходимого. В декабре положение стало угрожающим, а в январе 1992 года, после распада СССР и «либерализации» цен, в северной столице опустели прилавки всех продовольственных магазинов. В бывшем блокадном Ленинграде снова возникла угроза голода, хотя в стране два года подряд собирали хорошие урожаи и не было войны. Собчак начал опасаться голодных бунтов, потому что у жителей города росли чувства отчаяния и страха.

Мэрия проявила в этих условиях большую решительность и энергию. Были разблокированы стратегические запасы продовольствия и других товаров, которые имелись на военных и иных складах. Анатолий Собчак обратился за помощью к президенту

США Джорджу Бушу-старшему, к канцлеру ФРГ Гельмуту Колю, к другим мировым лидерам. Первая помощь — это десятки тысяч тонн продовольствия — поступила со складов американских войск, расположенных в Западной Германии. Корабли с гуманитарной помощью стали приходить зимой и весной 1992 года из Германии, из США, из Франции, из Британии, даже из Японии. Только из Гамбурга, города-побратима Ленинграда, сюда пришло несколько сот тысяч посылок.

Многие свои действия по спасению города от голода Собчак проводил почти тайно, не информируя газеты, радио и телевидение. Он объяснял это боязнью паники среди жителей города, многие из которых еще помнили страшные годы германской блокады и голодную смерть сотен тысяч ленинградцев. Но были у него, конечно, и опасения за свою репутацию: ведь многие коммунисты говорили, и не без оснований, что именно Горбачев Ельцин и Собчак довели страну и город до такого бедственного состояния.

Взаимное отчуждение мэра и жителей города возрастало. Это очень обижало Собчака, но еще больше обижало его жену Людмилу Нарусову. В одном из недавних интервью она говорила, вспоминая зиму 1991/92 года: «Город пережил эту зиму, не заметив перебоев только потому, что из-за границы шло продовольствие под честное слово Собчака. Все эта хранилось в глубокой тайне, потому что муж считал, что город не должен знать, что спустя полвека ему угрожает новая блокада. Но когда в честь прихода корабля в мэрии устраивался прием и весь город видел мэра и его жену нарядно одетыми, журналисты смаковали это как могли: мол, Собчак — мастер презентаций, он только и делает, что ходит на приемы. И когда я говорила: “Что же ты никому не расскажешь, что за этим стоит?” — он отвечал: “Люди сами должны понимать”. Не поняли. Под нашими окнами на Мойке сутками стояла толпа с лозунгами: “Собчак хочет стереть имя Ленинграда с лица земли”. Люди очень быстро забывают судьбоносные веши вроде возвращения городу его исторического имени, их больше волнует цена на колбасу».