Владимир Мономах - [51]

— Не пущу…

Как все женщины на свете, молодая жена при первом же известии, что ее возлюбленный спешит в бой, вцепилась в супруга обеими руками.

— Не пущу… Не пущу… Не пущу!.. — причитала она.

Ласково, но твердо хан Иляс отцепил ее руки и ловко закатал жену в одеяло.

— Жди здесь. Я вернусь!..

Все они так говорят. А многие ли возвращаются?.. Этот вопрос мучительно терзал Надежду. Вот почему, поспешно выпутавшись из одеяла, она бросилась не за мужем, а к отцу, великому богатырю боярину Ратибору, наместнику великого князя Киевского Святополка на прозрачной границе с боевыми улусами половцев.

— Батюшка! Батюшка!.. Милый батюшка, повели вернуть мою любовь!..

— И куда же это твоя любовь сбежала? — вытирая лицо полой кафтана, резонно поинтересовался Ратибор.

— В бой! В бой!.. — крикнула заполошно Надежда. — А его же убьют! Убьют!..

— Ну, в бой — это же очень славно. Это ведь не к бабе же какой…

Тут он сообразил, что никакого боя быть не должно, что с Великой Степью подписан мир, что…

— Эй, кто там!..

Вошел личный телохранитель.

— Звал, боярин Ратибор?

— Девчонку бабам отдашь, пусть вместе повоют. А я занят.

Охранник сграбастал Надежду и уволок ее на женскую половину, а Ратибор, впав в некоторое смятение, поспешил к самому надежному советнику — князю Владимиру Мономаху, отвечать за спину которого он еще в юности дал славянскую роту.

— Дозволишь, великий князь?

У Мономаха сидел Меслим.

— Я — не великий князь, боярин Ратибор.

— Будешь великим, будешь, — сердито сказал Ратибор. — Война в Великой Степи началась. Напали на орду Иляса, он помчался к своим, а я дочь бабам передал для всяких рыданий.

— Так. Значит, мир нарушен.

Мономах встал, хмурясь, зашагал по палате. Спросил наконец:

— Может, Отдельную дружину Железяна хану Илясу в подкрепление отдать?

— Не примет, — вздохнул Ратибор. — Это — его война. Личная.

— Ох, не к месту, не к месту!.. — с досадой бормотал Мономах. — Не иначе как родственничек мой Святополк кого-то натравил, не иначе. Поджег Половецкую Степь…

— Ну, это вряд ли, — сказал Ратибор. — Его в Боярской думе неплохо потрясли. И еще потрясут.

— Мир нам нужен. Мир, а не война!.. — почти выкрикнул Мономах (видать, наболело). — Союз князей — вот что спасет Русь!.. Ну, как же мне в головы вам это втемяшить?.. Ведь рискуем страну свою, отчизну нашу потерять!.. Русь Святую!..

— Ты горячишься, мой князь, — негромко сказал Меслим. — Да и ты, богатырь, тоже.

— Стало быть, Совет нам нужен, — решил Ратибор, успокаиваясь. — Что ж, пошлю за Добрыней…

— И за Свиридом! — крикнул Мономах. — Без него мы тут не разберемся!..

— Немедля вышлю.

— Одвуконь!..

2

Хан Иляс мчался во главе конной лавы среди самых опытных своих конников, выигравших недавнее сражение у хана Итляра. Под командованием Бельдюза они способны были дать встречный бой и отбросить атакующих. Пока противник будет приходить в себя и перестраивать ряды для новой атаки, найдется время, чтобы оценить силы сторон и сообразить, как вести бой дальше.

Хану Илясу удалось своим ударом срезать ощетиненный саблями вражеский клин, остатки которого спешно отошли к своим. Он выиграл меньше часа. Но этот час был драгоценным.

«Как мы воюем?.. — думал Иляс, оглядывая свое войско и войско противника. — Так же, как воевали, Степь не меняет традиций. Значит…»

Кочевники Дикой Степи атаковали всегда одним и тем же дедовским способом. Боевой клин должен был рассечь противника надвое, а крылья клина — окружить и добить обе половины. Так исстари воевала Степь. И не ведала, что окружить можно и всю основную группу, что можно ударить из засад, включить в свои конные ряды и пеших бойцов, в задачу которых входило бы уничтожение вражеского полководца, а если к нему не удалось пробиться, то его воевод.

О включении в кавалерию специально обученной пехоты рассказал хану Илясу великий воин князь Мономах. И он же помог Илясу подготовить пехотинцев. Во время конной атаки противника эти пехотинцы должны были подрезать жилы коней. Кони, падая, приваливали собой всадника, а спешенный всадник уже не воин.

«Так… — мелькнуло у хана Иляса в голове. — Теперь, пожалуй, самое время ударить и пехотинцами».

Это советовал ему делать сам князь Владимир Мономах, который был на его свадьбе почетным посажёным отцом; в доверительном разговоре советовал:

— Свое тайное оружие, о котором не подозревают враги, береги для решающего удара.

Вот и настал час этого решающего удара. А у Иляса не одна — две неожиданности: пехотинцы, умеющие спешивать всадников, и засада. Это — решающее.

Куда, куда засаду спрятать?..

Иляс беспомощно оглядывался вокруг, когда к нему подошел старый, опытный воин:

— Что ищешь, хан Иляс?

— Степь ровная, как блин, Садук. А мне надо засаду спрятать для главного удара…

— Это только кажется, что она — как блин, — сказал старый воин. — А вон за тем склоном — балочка. По ней ручеек течет, водица добрая…

— Веди!..

Садук провел хана Иляса к незаметной балке, по дну которой струился ручеек.

— Я передам тебе своих пехотинцев, которые обучены подрезать коням сухожилия, а спешенный конник уже не воин, Садук. Это — мое последнее тайное оружие. Как увидишь, что меня взяли в кольцо, так и действуй. Немедленно.