Владимир Иванович Даль - [5]
Против такой оценки обучения в Морском корпусе решительно протестовал Д.И. Завалишин, который во время учебы в этом учебном заведении прошел те же испытания, что и В.И. Даль, но был после окончания оставлен при нем для преподавания астрономии, высшей математики, теории морской науки и других предметов. Критикуя воспоминания Е.В. Даль в части, касающейся жизни ее отца в корпусе, он показал, что эта жизнь имела много светлых сторон, а главное, что кадеты получали в нем основательное и разностороннее образование [258]. Это же подтверждается и в большой статье Д.И. Завалишина, посвященной Морскому кадетскому корпусу [257]. Он приводит факты, несколько неожиданные для тех, кто знает о Дале только по его автобиографиям. В частности, объясняя быстрое продвижение Даля по службе прекрасной учебой и примерным поведением, Завалишин так писал о его производстве в гардемарины: “Этот чин считался в то время офицерским, так как в случае перехода в армию гардемарин переводился уже офицерским званием” [255]. Производство же из гардемаринов в унтер-офицеры, по его словам, “допускалось только для 10, много если 15 человек, самых отличных по наукам и по поведению из выпуска почти в сто человек” [Там же].
О том, что в корпусе Даль “учился и вел себя очень хорошо”, свидетельствует и его участие в ответном учебном морском походе русских кадетов в Швецию и Данию (1817 г.), который, как признавала и Е.В. Даль, ее отец вспоминал с удовольствием. Этой чести удостоились только двенадцать кадетов, в том числе Д.И. Завалишин и будущий прославленный флотоводец П.С. Нахимов. Их включили в состав команды брига “Феникс”, который с 20 мая по 18 сентября под командованием С.А. Ширинского-Шихматова совершил плавание по маршруту Санкт-Петербург - Кронштадт - Рочесальм - Свеаборг - Рига - Ревель - Стокгольм - Карлскрона - Копенгаген - Санкт-Петербург.
Д.И. Завалишин (1826 г.)
В походе кадеты должны были вести дневники - “дневные журналы”. По словам Завалишина, Даль очень жалел в последнее время, что не мог отыскать своего журнала, первого своего литературного произведения. Однако этот журнал сохранился и сейчас находится среди рукописей В.И. Даля в Российской Государственной библиотеке. Отрывки из него опубликованы дочерью Даля М.В. Станишевой [408], которую интересовали в основном записи о посещении шведской и датской столиц и встрече кадетов с членами королевской семьи. Основательный обзор “Дневного журнала” Даля предложил Ю.П. Фесенко [434], который счел его художественным произведением. Анализ текста позволил ему выявить много новых биографических сведений и составить более полное представление о взглядах и интересах юного моряка.
“Дневной журнал”, кстати, подтверждает мнение Д.И. Завалишина о том, что негативная оценка жизни в Морском корпусе появились у В.И. Даля лишь в преклонном возрасте: записи свидетельствуют, что в то время он очень интересовался морским делом и гордился своей принадлежностью к русскому флоту. Но есть в дневнике и записи, из которых видно, какие страдания доставляла Далю морская болезнь, что позднее послужило основной причиной смены профессии.
3. Флотская служба
3 марта 1819 г. В.И. Даль закончил Морской кадетский корпус, был произведен в мичманы и по собственному желанию определен на службу на Черное море. Местом назначения стал Николаев, небольшой приморский город примерно с 14-тысячным населением [293], где тогда находился штаб Черноморского флота и где жила его семья [263]. Сюда же после окончания корпуса определился на службу и его брат Карл.
В Николаеве прошли следующие пять лет жизни В.И. Даля, которые, если верить его “Автобиографической записке” [157], он оценивал, как время, потраченное впустую. “После корпусного воспитания, - писал он, - не было у меня никаких разумных наклонностей: я шатался с ружьем в степи, не брал книги в руки”. Однако здесь верно только признание в том, что именно тогда зародилась его страсть к охоте, сохранившаяся на всю жизнь. В остальном же Даль - по своему обыкновению - строг к себе. Исследованиями последних лет показано, что время, свободное от нелегкой морской службы, он проводил в обществе людей образованных и незаурядных. Правда, он сам признавал, что “по какому-то чутью искал знакомства и товарищества с лучшими людьми”, но почему-то среди названных им (лейтенант П. Скарбелли, братья Рогули, Е.П. Зайцевский) не фигурируют его хорошие знакомые - астроном К.В. Кнорре, которому он посвятил одно из своих первых литературных произведений, и А.П. Зонтаг (1787-1864, урожденная Юшкова), племянница поэта В.А. Жуковского, известная детская писательница.
А.П. Зонтаг приехала в Николаев с мужем, лейтенантом Е.В. Зонтагом, с 1822 г. служившем при командующем Черноморским флотом адмирале А.С. Грейге [236]. Несомненно, она оказывала большое влияние на жизнь местного общества, например, из ее писем В.И. Далю, опубликованных Е.П. Горбенко [231], можно понять, что они принимали участие в любительских спектаклях, устраивавшихся в Николаеве. Эти письма свидетельствуют и о дружбе, связавшей ее на долгие годы с семьей Даля, и позволяют предположить, что именно она помогла ему позднее войти в круг столичных писателей. В Николаеве В.И. Даль продолжал свои литературные опыты, сочинял пьесы, писал стихотворения. К таким опытам относятся и “Записки”, которые он вел, находясь на борту фрегата “Флора”, который с 1 июня по 1 сентября 1820 г. был в плавании по Черному морю. Они сохранились в рукописной записной книжке, частично опубликованы и исследованы Ю.П. Фесенко [487, с. 32-38], который отмечает значительный рост литературного мастерства Даля по сравнению с его ранним “Дневным журналом”.
