Вкусный кусочек счастья - [36]

Ее взгляд был устремлен на мой живот. Я сглотнула, не в силах прогнать застрявший в горле комок. Когда я в последний раз видела маму, я носила 18-й размер, а сейчас — 22-й. Когда я подошла к машине, она улыбнулась, показывая, как рада меня видеть. Я тоже улыбнулась, но вздрогнула, заметив, как она рассматривает меня всю, сверху донизу, и как ее взгляд остановился на самой широкой части моего живота, нависавшей над джинсами. Я поняла, что мама увидела то же, что на фотографиях увидела я. Мое тело напоминало гриб со слишком маленькими ножками, чтобы удержать такую огромную «шляпку»-тело. Чем дольше я об этом думала, тем сильнее напрягала все мышцы живота. Я задержала дыхание, словно эти пол сантиметра «похудения» меня спасут.

Меня поразило, какими чужими показались мамины глаза. Она впервые в жизни выказала шок, панику, которую испытывала из-за моих размеров. Она впервые не была рядом со мной, когда я росла, так что изменения оказались слишком очевидными. Возможно, большую часть жизни она мирилась с тем, что я была толстой и лишь толстела, но сейчас, нося одежду огромного размера, которую я покупала тайком, чтобы никто не узнал, я стала просто невероятно толстой. И она испугалась.

До этого дня, до момента, когда она посмотрела на меня, как на незнакомого человека, она была моим единственным источником комфорта. Она была единственной, кто любил меня безоговорочно, кто считал красивой несмотря ни на что. В прошлом, когда она обращала внимание на мой вес, она сочувствовала мне, она любила меня и то, как я боролась с трудностями. Теперь же она беспокоилась всерьез.

Она не сказала об этом ни слова. Ни на обеде, ни по телефону вечером. Но я знала. И она знала. Когда я увидела ее такой шокированной, в таком отчаянии от моего веса, меня словно ударили под дых.

Глава 6 Будь проклята эта еда, или Нет ничего вкуснее ощущения, что ты худой

Я уехала из колледжа в мае, молясь, чтобы на этот раз все было иначе. Что этим летом мой лишний вес наконец-то соберет вещи и покинет меня. Что я больше никогда не увижу от мамы такого взгляда. Я отчаянно хотела чувствовать себя готовой к переменам, набравшейся сил, целеустремленной, уверенной, но по большей части я просто ужасно боялась.

Днем в пятницу я приехала домой к родителям и уже распланировала, как начать понедельник. И, как уже бывало в прошлом, начала я с огромной обжираловки под названием «прощание с жиром». В выходные, раскладывая вещи по спальне на лето, я наелась всем, что обожала, не забыв ни об одном своем любимом блюде, прежде чем с понедельника начать худеть. Целые ряды двойных «Орео», упаковки швейцарских рулетов, шоколадный торт. Я съела целую тридцатисантиметровую «пиццу мясолюба». Заказала полдюжины пончиков «Данкин Донатс» — две французские косички, с бостонским кремом, с баварским кремом, с шоколадной глазурью и кокосовый, — соврав кассиру, что на самом деле покупаю эту коробку для голодной семьи из четырех человек. Вскрывала одну за другой банки со «Спрайтом». Позвонила в «Тако Белл».

В понедельник я зашла в женскую раздевалку спортзала Юношеской христианской ассоциации с Кейт. Я очень обрадовалась, что она решила присоединиться ко мне. Она отнесла наши сумки в свободный шкафчик, а я пошла в угол, где стояли весы. Когда я шагнула на них, меня охватил ужас.

Я даже было подумала, что стрелка весов вообще не перестанет крутиться. Посмотрела на аккуратно покрытые пурпурным лаком ногти на ногах, которыми очень гордилась. Надо бы накрасить их заново. Например, коралловым цветом.

Стоя на белой, стерильной металлической платформе, я приготовилась увидеть результат. Я не надеялась на какую-то конкретную цифру, не скрещивала пальцы. Но даже несмотря на то, что я уже два десятилетия была не просто большой, а огромной, я оказалась не готова к тому, что стрелка остановилась неподалеку от отметки в 130 килограммов. Серьезно? Нет, давайте уж начистоту. Серьезно?!

Я сошла с весов, чуть подождала, потом снова встала на них, чтобы подтвердить результат.

Металл под моими ногами стал влажным и каким-то холодным. Сердце колотилось. Я часто-часто задышала, не в силах успокоиться.

Сто двадцать два.

«Мне не нравится это число», — подумала я.

Число 90 меня не сильно пугало: его я видела не раз. Зато испугало то, что я была ближе уже к 130.

Как… Как я могла… Когда?

Секундочки…

Что?

Я задержала дыхание. Интересно, если я закрою глаза, комната перестанет крутиться вокруг меня?

Я знала, что такое быть большой. Я всегда была только большой. Но это число — большое и трехзначное — отрезвило меня. Увидев его, написанное черным по белому, осязаемое и настоящее, я едва не заплакала.

Стоя на весах, я не могла его игнорировать. Каждый килограмм был реален и, что хуже того, от них невозможно сбежать.

Я снова вспомнила лицо мамы, когда она приехала ко мне в колледж. Вспомнила ужас в ее глазах, когда она увидела, как ухудшилось мое здоровье. Теперь же, увидев реальность на весах, я и сама разделяла ее беспокойство. Я видела себя теми же испуганными глазами.

Меня охватил ужас, полнейший и необузданный.

Я отошла от жестоких, но честных весов, и посмотрела на Кейт, которая стояла позади меня. Она не увидела, сколько показали весы, но по моему лицу она сразу поняла, что дела плохи. В ее взгляде читалось сочувствие. Говорить было нечего. Я сумела кое-как улыбнуться и, честно попытавшись развеселиться, спросила: