Вкус яда - [5]

— Вы думаете — удивили меня? — Морель оглядывал стол. Вдруг он заметил свой любимый напиток — арак и сделал круглые глаза.

Его друг улыбнулся:

— Специально для вас. Вы же вчера только и говорили о восточной водке.

— Я хотел вам сказать, что вы меня не удивили этим, — развел руками вокруг стола. — Но — арак… Я, помню, пил его… Ах, ладно! Садимся?

Морель пил в последний раз арак с одним из «спецов», который сказал, что обитает в песках, там и без водки — жарко. Но он привез несколько бутылок для угощения. Откуда было знать Морелю, что именно тогда, с приходом к нему «спеца» из жарких песков, к нему вплотную подступит смерть.

…Совпало, именно тогда был подписан пакт между Германией и СССР. Массовую выдачу немцев, арестованных в СССР, связывают с этим годом. Первая выдача была осенью тридцать шестого, когда германский посол Шуленбург высказал Молотову и Литвинову пожелание германской стороны: чтобы находящиеся под следствием НКВД немецкие граждане, в свое время эмигрировавшие из Германии в СССР и теперь находящиеся под следствием по тем или иным мотивам, были отправлены на родину, какая бы она для них ни была. В начале 37-го согласно приговору Особого совещания из СССР высылаются первые 10 человек антифашистов. «Из тюрьмы в тюрьму», — горько шутили те, кого по сути предавали.

«Спец» — некто Пфейфер. Если точнее — под прикрытием этой фамилии бывший провокатор. Действительно сидевший в советской тюрьме. Пфейфер заявил германскому советнику, которому разрешили посетить высылаемых в присутствии сотрудников НКВД и Наркоминдела, следующее: «Я хоть и сильно измучен пребыванием в тюрьме, но заявляю, что не могу вернуться в Германию, поскольку я — коммунист и там сразу же буду арестован»… Когда Пфейфера привезли на родину, он выбросился из окна и убился насмерть. Провокатор, таким образом, чтобы ему простили фашисты предательства в прошлом, обязан был выполнить их задание под этой фамилией.

СУТЬ ЗАДАНИЯ:

У фюрера — ненадежный врач. Компетентные органы не раз поднимали перед ним вопрос о замене Мореля. Но всякий раз Гитлер брал его под свое покровительство. «Пфейфер», наконец, должен был разоблачить Мореля. Он сидел в советской тюрьме, он слышал там, что врач фюрера — отравитель. Стоит лишь сделать анализ лекарств, которые он дает своему великому пациенту! И все станет на свои места.

Ах, как тогда Морель пил арак с этим «спецом», как видел его насквозь! Он не виноват, что этот «спец» говорил глупости по поводу болезни второго великого человека — Сталина. Морель заложил «спеца». Он и теперь, вспомнив, что было тогда, вдруг насторожился. Что-то ему не понравилось. Откуда такие богатые закуски? Откуда такая внимательность?.. Тогда Морель стал рассказывать, какой он везучий врачеватель. Теперь он нет-нет да и взглядывал на этого молодого человека. Но постепенно пьянел, язык его уже заплетался.

… Даллесу шел сорок шестой год. Не мальчик. Он мертвой хваткой уцепился за фирму, собственную фирму Мореля. Фирма покупается тут, в Швейцарии. Морелю будут открыты кредиты. Все будет у Мореля. Жизнь длинная… — Этот молодой человек накопил немалое состояние за короткий срок. Пусть Морель прикинется тоже беззаботным. Он — бизнесмен. Все остальное — дело рук его здешних покровителей. Небольшой процент, и фирма идет с прибылью. Морель — там, в Германии, фирма его — тут! О ней никто не знает… Откуда бы у его друга такие апартаменты, такая еда, такое питье? Вы ему растолкуйте, — наставлял Даллес своего агента, — как это безболезненно делается. Купим ему фирму. Никто, между прочим, в тамошнем его окружении и знать не будет о его маленьких коммерческих делах. Они для всех — тайна.

3

Да, Морель и сам хотел, приехав в Швейцарию, выйти на медицинские круги (так он выражался). Да, он хотел, чтобы здесь знали, кто он и кого лечит. И если новый его друг предлагает посредничество, — он, Морель, готов со своей стороны сделать все, что от него зависит. Не такой он олух. Разве он не понимает, что означает прошлогодний захват Германией Австрии? Что такое нападение фюрера на Польшу? Разве он кое-что не понял из этой поездки? Взять хотя бы эту Митфорд. В цивилизованной стране так поступают. Ведь она воспевала врага своей нации. И что же? Они ее приняли, даже в состоянии войны с Германией. Для них она — не только аристократка. Она человек. И ее нельзя судить за то, что она возносила на пьедестал самого теперь злейшего врага нации — фюрера.

— У нас все не так, не так! — Морель уронил голову к столу. Попробовал бы кто заикнуться, что какой-нибудь там Чемберлен — душка… Сколько бы волос полетело с головы… Я, мой дружочек, — он был вовсе пьян, и уже не выговаривал все слова, — боюсь!

— Тем более — надо действовать! — Его сосед по столу двоился Морелю. — Возьмем с вами фирму. Вы — большой хозяин. Надо начинать когда-то жить по-другому.

— Я вам скажу… Страшно слушать моего хозяина. Мы должны, сказал он недавно, развивать технику обезлюживания… Я спросил его: что он под этим подразумевает? А он, приняв мою пилюльку, сказал так… Под обезлюживанием он имеет в виду устранение целых расовых единиц…