Вкус яблока - [9]

Было уже семь часов. Бизон отдыхал в собачьем питомнике, «лендровер» оставлен в гараже.

Смена закончилась. Славно! Кончил дело — гуляй смело. Правда, Гард еще не решил, чем ему заняться — валяться ли целый день в постели или предпочесть, как говорится, активный отдых.

Не мешает, однако, заглянуть в протоколы вчерашнего происшествия, подумал он. Свой лишь пробежал глазами, зато внимательно прочитал запротоколированные допросы Джеффри и Стива, а потом — Алана. Сверху на листе были указаны его имя и фамилия, адрес и номер домашнего телефона.

Так-так!.. Оказывается, Алан проживает на окраине, где живут-поживают люди среднего достатка. Ничего местечко, нахмурившись, подумал Гард, сам-то он вырос почти в трущобах. Хотя Роллинсы могли бы и покруче район выбрать. Денег-то куры не клюют. Скряги, наверное, решил лейтенант.

Ну, что там еще в протоколе? Ага… Значит, Стив все берет на себя, говорит, что сам втравил ребят в это дело. А Алан мог бы и отказаться — своя голова на плечах должна быть. Впрочем, мальчишка, очевидно, считал, что обладатель такой известной фамилии не нуждается ни в каких оправданиях. Родители возместят ущерб, дед замнет дело, и все, путь к новым преступлениям — таким же или похлеще — открыт.

Зевнув, Гард на секунду оторвался от протокола допроса. Итак, он арестовал сына Мэйбл. Мысль эта не давала ему покоя всю ночь, и все же он никак не мог до конца поверить в случившееся. После того как она вышла замуж, он никогда не разрешал себе думать о том, что у нее могут быть дети — ведь они так часто мечтали о своих. А теперь, оказывается, у нее с Реджи есть сын, и он, Брустер, арестовал его. Ему доводилось арестовывать людей, Которых он знал, но это было совсем другое. Такого ему и в страшном сне присниться не могло.

Он принялся читать дальше, пока не добрался до последней страницы. То, что он там увидел, повергло его в шоковое состояние. «Родители разошлись год назад, — писала следователь. — Отец живет в Мемфисе. Алан вместе с матерью полгода назад переехали в Стампу».

Значит, они разошлись… Он никак не мог оторвать глаз от этого слова, будто оно несколько раз было подчеркнуто красным карандашом и взято в рамочку. Мэйбл развелась… Идеальный брак с безупречным мужем рассыпался где-то на полпути. Душа Брустера пела и ликовала — итак, он отмщен! Тринадцать лет назад она предпочла деньги любви, а что получила взамен? Развод и непутевого сына, которого придется воспитывать одной. Похоже, все-таки есть справедливость на белом свете!

Но Гард тут же устыдился своих мыслей. По роду службы он вдоволь насмотрелся на отбившихся от рук подростков и их несчастных родителей и не пожелал бы даже попасть в подобную ситуацию и своему злейшему врагу, кем Мэйбл, правда, не являлась, но чуть было не стала. Даже она не заслуживала подобной участи.

Лейтенант вернул протоколы допросов помощнику дежурного, вышел из участка и направился к своему «фордику». Он отработал полную ночную смену, не говоря уже о том, что его всю ночь мучили воспоминания. Пора ехать домой, заваливаться спать и не вставать до вечера. Но когда он выехал со стоянки, помчался не в сторону казарм — там жили почти все неженатые полицейские, — а к магистрали, ведущей в Стампу.

К Мэйбл.

Он не стал ругать себя за то, что поступает глупо — не было сил, ни физических, ни моральных. Прекрасно осознавал, что незачем ему видеть, где живет разведенная.

Да и не хватает еще, чтобы его увидели мать или сын…

Но ведь от казарм это не так уж далеко, уговаривал себя Гард, да и в половине восьмого утра мамаша наверняка спит после бессонной ночи. Просто проедет мимо ее дома, а потом вернется к себе, где начнет забывать ее. Он уже это проходил. Видимо, предстоит снова.

Но раньше красавица была замужем, вдруг вкралась мерзкая мыслишка.

А теперь нет.

Впрочем, замужем, не замужем — ему глубоко наплевать, подвел Гард итог своим мыслям. Хотя и приятно осознавать, что изменщица горько ошиблась в выборе мужа. Поделом ей!

Район, где жила Мэйбл, оказался более бедным чем он себе представлял — видимо, давненько здесь не был и подзабыл. В таком месте Реджи Роллинс, выросший в престижном районе под названием Эвкалиптовая роща, мог приобрести дом, но сам в нем жить никогда не стал бы. Гард удивился, что богач позволил Мэйбл — хоть они и были в разводе — поселиться здесь с их сыном. Не меньшее удивление вызвало и то, что ни Роллинсы, ни Уиндхемы не купили ей какой-нибудь миленький коттеджик — словечко, которым в их городе называли изысканные особняки, — неподалеку от того места, где жили сами.

Дом, номер которого автоматически запечатлелся у него в памяти, оказался небольшим двухэтажным строением. Располагался он чуть поодаль от дороги. Стены выкрашены белой краской, тускло-зеленая крыша, темные ставни, широкое крыльцо… Симпатичный домик — за шестьдесят лет жизни, полной каторжного труда и постоянных лишений, напряженных усилий, чтобы поднять пятерых детей и свести концы с концами, его родителям так и не удалось приобрести ничего подобного. Но для такой тщеславной особы, как Мэйбл, обожавшей богатство и роскошь, больше всего на свете ценившей обеспеченность, дом был простоват. Явный скачок вниз от той жизни, к которой она, будучи женой Реджи Роллинса, без сомнения, привыкла.