Вкус терна на рассвете - [12]
Но приехала Бэла, и все переменилось.
— Дядя! Тетя! Что это такое? — возмутилась она и, не желая никого слушать, перенесла постель старухи в маленькую дальнюю комнатку. Пришлось бабе Доре вновь возвращаться на свое прежнее место.
— Ах ты моя красавица! Огонь девка! — растроганно хныкал дядя. — Вся в мать! Ну просто копия! — Он обнимал Бэлу, прижимал ее к своему крутому животу и целовал в щеки, укалывая волосками густых маленьких усов.
Тетка промолчала — Бэла привезла большой, будто камнями набитый чемодан с разной южной снедью и насильно вручила ей все свои деньги. Почти двести рублей. К тому же тетке было неудобно перед чужими, что она выселила на веранду бабу Дору, мать умершего первого мужа, — всякий мог ее осудить, несмотря на то, что только из милости она столько лет продержала у себя эту бесполезную старуху.
Дядя с тетей уходили на работу, и Бэла, проснувшись, в одном купальнике расхаживала по дому, кормила бабу Дору, завтракала сама и потом выходила со своими книжками и тетрадками в сад. Там на раскладушке она лежала, подперев рукой щеку, и читала, а старуха в это время тихо дремала на кровати в полутемной комнате и, очнувшись порой, шептала свои молитвы.
Утомившись читать и разомлев под солнцем, Бэла глядела в землю и пальцем делала в ней прохладные норки. Когда на лбу и под глазами у нее выступал пот, она шла под душ, устроенный тут же, в саду, в виде будочки с железным баком на крыше.
Мокрая и веселая, вошла она однажды к старухе в комнату, принесла ей желтое яблоко, а другое грызла сама.
— Господу помолимся, — вздрогнув и приоткрыв глаза, произнесла баба Дора. — Это ты, Белочка!
— Ешь яблоко, бабуля, — сказала Бэла и протянула яблоко.
— Что ты, дочка! Где уж мне! Хлебец еле тру — зубов нету, восьмой десяток доживаю, слава те Христу-спасителю! — забормотала и закрестилась старуха.
— Так я через терочку! — решила Бэла, тут же побежала на кухню и вернулась с теркой, чашкой и чайной ложкой. Усевшись на утлый коврик на полу, она принялась за работу.
— Ешь, бабушка, в яблоках витамины, — говорила она потом, стоя на коленях у кровати и поднося к сморщенному рту старухи ложку с яблочной кашицей.
— Что ты, Белочка! Ай я ребенок? Дай-ко я хоть сяду. — Кряхтя, охая, она присела на постели и приняла чашку от Бэлы.
— Почему ты все лежишь, бабуля? — спрашивала Бэла. — Пошла бы на улицу посидела.
— А куда ходить, помирать уж надо, — возражала старуха, черпая ложечкой протертое яблоко и причмокивая от удовольствия.
— Здесь просто нечем дышать! Какой воздух, бабушка! — сказала Бэла. Она сидела на полу, раскинув длинные ноги, отклонившись назад и опираясь на руки.
— Господи, спаси и помилуй! Немытая ведь лежу, — ответила старуха.
— Так я сейчас тебя искупаю! — вскинулась Бэла, поднялась и снова весело поскакала на кухню.
На газовой плите согрела она два ведра воды, поставила к солнечной стороне веранды цинковую большую ванну, налила туда горячей воды, разбавила холодной и после вошла к старухе, напевая что-то на ходу.
— Вставай, бабуля, готово!
— Ох, господь сжалился надо мной, — бормотала старуха, поднимаясь с постели. — Думала, помру, тогда уж и помоют еще разочек. Подай-ко костыль.
— Зачем, баба Дора? Я тебе помогу. — Бэла подхватила старуху и понесла на руках. — Ну и легкая ты, бабуля! — смеялась она. — Ну, прямо как ребенок. Наш толстый Шамилька тяжелее тебя.
Бэла подвела старуху к дивану, развязала и сняла с нее головной белый платок с синими крапинками, сняла кофту, расстегнула и стала снимать платье. Раздев старуху и увидев ее тело, Бэла присела на корточки и закрыла лицо руками.
— Да что ты, Белочка? Напугалась? Да ведь все мы, старые старухи, такие, — принялась ласково успокаивать ее баба Дора.
— Бедная бабушка! Бедная бабушка! — прошептала Бэла и стала размешивать рукою воду в ванне, больно прикусив губы, чтобы не расплакаться.
Но, усадив бабу Дору в ванну, намыливая голову и взбивая пену в ее волосах, натирая мочалкой спину старухи, Бэла уже снова смеялась, разговаривая с ней, то и дело подливала ковшом горячую воду из ведра. Старуха сидела, зажмурив глаза.
— Тебе не холодно, бабуля? — спрашивала Бэла.
— А чего холодно? Ведь лето на дворе, — отвечала баба Дора. — Так ли я раньше мылась! Бывало, по три часа парилась, а еще выскочишь во двор да в снегу поваляешься. Зато и холода не боялись. Мы же, бабы в деревне, и не знали раньше, зачем теплые штаны и длинные чулки носют.
— Неправда! — смеялась Бэла. — А зимой как?
— И зимой. Бывало, поедешь за дровами в лес, а коленки задубеют, мороз лют! А только нагнешься, да потрешь-потрешь коленки рукавицей, да и бежишь дальше за санями.
Выкупав бабу Дору, переодев в чистое, Бэла уложила ее в постель, оставила блаженно дремать, а сама стала собирать тряпкой воду с крашеного пола веранды. Ведра с грязной водой она понесла через сад к канаве. Проходя по краю огорода, она заметила в соседнем дворе мужчину в полосатой пижаме, жадно смотревшего на нее. Он стоял неподвижно, в одной руке держал обрывок цепи, в другой — деревянную скамеечку.
Бэла рассердилась, вскинула голову и выпрямилась, но ей стало вмиг жарко от стыда: стыдно было даже просто идти, перебирая голыми ногами. Проходя обратно, Бэла краем глаза видела, что мужчина все еще стоит на своем месте, и тогда она собрала с раскладушки книги и ушла в дом.
`Человек умирающий – существо искаженное`, – утверждает Анатолий Ким в романе `Онлирия`. Накануне объявленного конца света явились людям в истинном обличье ангелы и демоны. Гибель мира неизбежна – и неизбежно его возрождение в том виде, в каком он был изначально задуман Богом. В обновленном мире – Онлирии – под громадным лучезарным солнцем не будет жестокости и страданий, болезней и горя, и человек, осознавший свое бессмертие в единении с Богом, никогда не подчинится наваждению гнева, зла и насилия.
…четверо молодых художников, побежденные всемирным сообществом оборотней, становятся бессмертными.Награды и премии: «Ясная Поляна», 2005 — Выдающееся художественное произведение русской литературы.
В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.
Ким Анатолий Андреевич родился в селе Сергиевка Чимкентской области в 1939 году. Отец и мать — учителя. В 1947-м с семьей перебрался на Сахалин. Служил в армии. Учился в Московском художественном училище Памяти 1905 года. В 1971 году окончил Литературный институт. Первый сборник прозы «Голубой остров» (1976). Сильное развитие в прозе Кима получили традиции русских философов и учения космистов Запада. Широкая известность пришла к писателю после выхода романа-притчи «Белка» (1984). Судьбы трех поколений русской семьи в XX веке легли в основу эпического романа «Отец-лес» (1989), проникнутого идеями Апокалипсиса.
"Поселок кентавров" — эротико-философский гротеск. В этом произведении жестокая ярость мира и ужас бытия встречены гомерическим хохотом человека, который знает свою подлинную счастливую судьбу и самым дерзким образом кажет здоровенный елдорай (международный мужской символ) тем силам тьмы, злобы, подлости, что губят сотворенное Богом человечество.
«Радости Рая» — это фантасмагорическая автобиография героя, похожая на странный волшебный сон. На первых страницах возникают люди каменного века, а завершается книга вторым всемирным потопом. Однако здесь нет никакого противоречия: и люди, и растения, и камни, и облака наделены душой, и все земные души существует один раз, но вечно, — это и есть «философия безсмертия», разработанная Анатолием Кимом. О времени, которое было и будет всегда, без начала и конца, о великой участи каждой человеческой души на маленькой планете Земля рассказывает эта книга.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
