Вкус пепла - [6]
– А вот палку перегибать не надо. – Доронин заломил левую руку за голову, почесал затылок. – Мы тоже с понятиями. Разбираемся: кто ворует по голодухе, а кто из соображений обогащения. Так-то.
– По причине, как вы выразились, голодухи вовсе не обязательно воровать. Я вот к вам пришел именно из-за голода, но не воровать, а работать. Честно зарабатывать на хлеб.
– А мы вас за это и ценим. Только не все могут зарабатывать. Где, скажите, может честно заработать малец, у которого нет никакого опыта работы? То-то! Нигде! По крайней мере сейчас. Но ничего, мы и с этим справимся. Всему свое время. Так что вы там выходили?
– Простите, Демьян Федорович, с вашего разрешения, позвольте сначала взглянуть на протоколы допроса.
– Какого допроса? – Доронин раздраженно кивнул на бумаги. – Нашего? Или Сеньки Геллера? Или Шатова? – Чекист на сей раз не сдержался, зло выругался. – У нас сейчас сам черт не поймет, кто занимается этим делом. Все как с цепи сорвались.
– Если позволите, – Озеровский поморщился: он терпеть не мог бранных выражений. Тем более из уст официальных лиц, – протокол вашего допроса. С протоколами, составленными Шатовым, я уже знаком. С протоколом допроса граждан, задержавших Канегиссера.
– Товарищей! – с ударением произнес Доронин. – Товарищей, а не граждан! И запомните это на будущее.
– Хорошо. Товарищей.
– То-то! Вот, смотрите. – Отставной матрос протянул листы. – Отчего ж не посмотреть. Это ж ваша… Эта… Как ее… Все забываю слово…
– Инициатива.
– Точно. – Демьян Федорович тряхнул головой. – Ну и напридумывали слов. Нет чтобы по-простому, ясно, понятно. Так нет же, все навыворот, чтобы непонятно было, кто о чем говорит. Инициатива… Язык сломать можно.
А Аристарх Викентьевич мысленно ругался по иному поводу.
Точнее, по нескольким. Во-первых, он никак не мог понять, в чем и был солидарен с Дорониным, почему для расследования столь простого дела (убийца задержан, во всем признался) работали три следственные группы, когда достаточно одной, хотя бы той же Губчека? Во-вторых, непонятно: почему действия групп между собой никак не соприкасались? Точнее, почему Бокий приказал не контактировать с другими группами? Ведь допрашивали одних и тех же свидетелей.
Далее. Почему, по какой причине первый допрос убийцы произвели не Бокий или Яковлева, преемники Урицкого, чекисты, а комендант Петрограда Шатов? Причем допрос был проведен крайне бестолково и безграмотно. Почему убийцу сразу отвезли не в ЧК, а в здание Петросовета?
Вся эта туманность крайне нервировала опытного следователя.
Вдобавок ко всему Озеровского выводил из себя почерк матроса. Разобрать написанное Дорониным было все одно что с ходу расшифровывать древнеегипетские иероглифы. Буквы, написанные мозолистой рукой матроса, напоминали крючки, которые жили на бумаге самостоятельно, даже не цепляясь друг за друга. Между ними оставалось такое расстояние, в которое Озеровский при желании смог бы вставить целое слово. Оттого смысл не то что предложения, а одного словосочетания полностью терялся, исчезал в таинстве доронинской криптографии.
– Простите, не поможете? Что это за слово? – следователь протянул протокол чекисту. – Пре… При…
Указательный палец Озеровского ткнул в написанное. Демьян Федорович присмотрелся.
– Предупредительный выстрел. Шматко так сказал. Фролов сделал, после чего Канегиссер сдался.
– Понятно. – Аристарх Викентьевич едва сдержал недовольный выдох. – Фролов и Сингайло подтверждают слова Шматко?
– Сингайло ничего не видел, оставался внизу. Вместе с Андрушкевичем.
– А Фролов?
– Фролов подтвердил. А чего не подтвердить? Взяли, арестовали, вся недолга. А что не нравится?
– Да как вам сказать… – следователь аккуратно вернул листы на стол, после чего, по старой привычке заложив руки за спину, стоя на месте, принялся раскачиваться с носка на каблук, – неточности имеются, точнее, некоторые разночтения. В том, что рассказывают наши товарищи, – с трудом вытолкнул из себя последнее слово Озеровский, – и тем, что сообщили жильцы дома, в котором арестовали убийцу товарища Урицкого.
– Кто? Жильцы? – Доронин потер рукой щетину на щеке. – Какие жильцы? Вы что, опрашивали жильцов?
– Пришлось, – следователь пожал плечами. – Признаться, не думал этого делать, но так вышло, – осторожно добавил Аристарх Викентьевич.
– Вы зачем туда поехали? – Отставной матрос тут же мысленно увидел перед собой Яковлеву, услышал ее крик: «Ты каким местом думаешь, Доронин?» Отчего не смог сдержать эмоции. – Вы для чего туда вернулись? Что вы там вынюхивали? Что было непонятного, что вас потянуло на Миллионную? Не верите нашим товарищам?
– Простите, – поначалу голос старого следователя дрогнул, но потом в нем неожиданно зазвучали мужественные нотки, – я не вынюхивал! Хоть нас в незапамятные времена и называли «легавыми», и тем не менее… А искал я доказательства вины убийцы товарища Урицкого. По личному распоряжению господина Бокия! И если вы считаете расследование уголовного преступления вынюхиванием… Можете прямо сейчас закрыть дело.
Доронин несколько раз сжал и разжал кулаки. Полегчало. И с чего он накинулся на старика? Только с того, что на него самого наорала истеричка? Так ежели каждая баба будет вот так кипятком шпарить, то и житья не станет.
Два случайно познакомившихся человека неожиданно узнают, что их отцы пропали без вести в составе геолого-разведывательной экспедиции 1969 года в Забайкалье. Причина пропажи экспедиции в те годы не была установлена. Дети пропавших геологов решают предпринять попытку найти останки экспедиции спустя сорок лет. Но вскоре после начала поисков новые знакомые и их друзья сталкиваются с некой группой лиц, которые всеми способами, вплоть до убийства, пытаются помешать раскрытию тайны. Одновременно выясняется, что истинной целью экспедиции было выяснение причин появления в двух районах Амурской области брошенных, тщательно обработанных гранитных блоков – остатков неких пирамидальных объектов, схожих с пирамидами Египта, Боливии, Китая…
1944 год. Покушение на Адольфа Гитлера успешно состоялось. Фюрер мертв. Руководство рейха в лице Бормана, Геббельса и Геринга, воспользовавшись отсутствием в Берлине Гиммлера, принимает решение скрыть факт гибели Гитлера и на его место посадить заранее подготовленного двойника. Однако тут же перед верхушкой фашистской Германии встает ряд вопросов. Как строить внешнюю и внутреннюю политику «постгитлеровской» Германии? С кем из них лидеры Запада будут вести переговоры? И наконец, самый главный вопрос: кто будет контролировать «куклу»? Гиммлер не согласен с отведенной ему ролью статиста.
Лето 1900 года. В сопредельном Китае вспыхивает восстание ихэтуаней, больше известное как «боксерское». Их отряды начинают беспокоить дальневосточные границы Российской империи. В пограничный Благовещенск-на-Амуре прибывает командированный из Петербурга с инспекцией советник Олег Владимирович Белый. Чиновник представляется руководству области инспектором от Министерства внутренних дел. Однако истинной причиной появления советника — точнее, сотрудника Российского Генерального штаба — на «задворках Российской империи» является утечка секретной информации в Японию о состоянии воинских подразделений в Благовещенске и области.
Понятие революция в сознании большинства людей является синонимом кровавого противостояния с братоубийством, разрухой, грабежами. Но в последний период все чаще в мире происходят так называемые мирные, цветные революции под красивыми и звучными названиями. Все подобные революции очень точно спланированы, хотя и считаются стихийными акциями. Организаторы протестных движений серьезно относятся к внешнему оформлению, точно ориентируясь на психологию среднего гражданина — ничего пугающего, никакой крови, никаких ужасов — цветы, шары, ленточки, флажки с символикой протеста.
Что делать, если Лос-Анджелесу угрожает опасность? Конечно же Дон, агент ФБР сделает всё, чтобы предотвратить это, а его брат, профессор математических наук Чарли, ему в этом поможет. Но под угрозой находится не только весь город, но в том числе их жизни и жизнь их отца. Что делать, если преступник шантажирует Дона и каждый раз вводит его в заблуждение новыми зацепками? Какой выход братья найдут и смогут ли?
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Сюжет произведения основан на реальных событиях конца 80-х годов XX века. Имена персонажей изменены, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
В Аргентине снова неспокойно. В Буэнос-Айресе в стенах собственного дома убиты премьер-министр и его жена. Из поместья супругов исчезает золотой ошейник, однако кража не является основным мотивом преступления – здесь замешано нечто более серьёзное… У озейского градоначальника Тузейло и его жены Аниты родилась очаровательная наследница. Новая жизнь, тихое семейное счастье… Но вскоре жизнь Тузика переворачивается с лап на голову. Анита попадает в жуткую автомобильную аварию, обстоятельства которой указывают на то, что она была подстроена, а самого Тузика обвиняют в том, чего он не совершал.
Кровавое убийство происходит на берегу озера, в американском городке, окутанном суматохой и рутиной повседневной жизни. За расследование дела берется опытный детектив Мартин Лоуренс и новичок отдела Джек Шиллинг. Смогут ли они найти общий язык и вычислить виновного?
Если мы Чего-то не знаем, это не означает, что Этого не существует. Но и объективную реальность нужно учитывать при решении своих жизненных уравнений. А можно ли принимать во внимание выводы экстрасенсов в расследовании преступлений? Нужно! Но никогда при этом нельзя терять связи с материальным миром. Ведь любая мистическая загадка может иметь простое, бытовое объяснение. Равно и наоборот.