Вкус коньяка - [24]

- Да, он назвался Мишкой. И потом… письмо подписал.

- Ну, это еще ничего не значит. Давай сюда письмо.

Я отдал Гоше-Егору Мишкину записку.

- Ага, - сказал Гоша, внимательно прочитав письмо, - это уже кое-что.

- А что вы там, в письме нашли такого, э-э-э… заслуживающего внимания?

- Не "ВЫ", а "ТЫ". Зови меня, Серега, Гошей. Или Егором. Как хочешь…А увидел я там вымаранные слова. Пасты твой Мишка не пожалел, но специалисты разберутся, что там было написано. В двух случаях явно матерки вымараны, а вот насчет "старшого"… Думаю, сначала пацан написал погоняло их предводителя.

- И что нам это дает?

- Многое. Если даже таких погонял среди бомжовых царьков несколько, в чем лично я сомневаюсь, все равно - сектор поисков сужается. Еще… говоришь, цветным металлом промышляют ребятки?

- Да, - кивнул я. - Бомбят наших дачников - только шум стоит.

- Это тоже в нашу пользу. Я имею в виду место, где эта бригада промышляет, их территорию. У них ведь, у бомжей четкое деление территории. Даже войны междоусобные случаются иногда. Сейчас…, -

Гоша извлек из чехла, пристегнутого к брючному ремню, мобильный телефон и набрал номер. - Але, Платон? Здравствуй сыщик! Шибко занят? Не шибко? Это хорошо. Нужен ты мне, Платоша. Подскочешь?…А прямо сейчас, коли не шибко занят. Куда? Запоминай. - Гоша продиктовал мой адрес. - Да. Нет, не к сеструхе. Рядом квартира, напротив. Все, жду.

Гоша убрал телефон в чехол и пояснил:

- Платон - мой молодой товарищ. Ну, как молодой? Не юноша уже - полтинник скоро. Отличным опером был когда-то, между прочим. Хотя, почему был? он и сейчас отличный сыскарь. Я Платошу уже около тридцати лет знаю, вместе работали. Правда, он не в прокуратуре, в уголовном розыске службу нес. Я в отставку ушел, а он еще какое-то время послужил и тоже ушел, свое собственное частное сыскное агентство организовал. Меня к себе звал, но я уже огородничеством на тот момент плотно занялся, бросать не захотел. Привык к земле, тягу какую-то к ней, родимой ощутил. Да и… Понимаешь, Серега, устал я, от суеты этой устал…Хочешь, байку одну расскажу?

Я пожал плечами.

- …Был один такой правитель в древности. Надоело ему страной править, и отошел он от дел, стал капусту на своем огороде выращивать… Как его звали-то? Запамятовал. Не напомнишь?

Я не решился блеснуть эрудицией, отрицательно качнул головой и приготовился слушать известную мне, да и, наверное, многим, если не всем и каждому легенду.

- Ну и не важно, - отмахнулся Гоша и продолжил: - Так вот.

Приходят однажды к нему люди и зовут взад: приди, мол, помоги нам, зашиваемся мы совсем без тебя. Никто, так как ты с государственными делами разбираться не умеет. А он: да что вы мне все про дела государственные? Вы гляньте, какая у меня капуста растет!…Вот и я так же. Капуста, баклажаны-кабачки разные. В любом деле отличных результатов достичь можно, если к нему с душой. И оно, дело это, любимым станет. И это новое, ставшее любимым, то старое, которое прежде было, заменить сможет. Да…

Гоша задумался. Я заметил в его глазах дремучую непроходимую грусть. И интонация Гошиного голоса была неправильной, в нем звучали неверные нотки. Гоша лгал. И, по-видимому, он лгал самому себе.

- …Но с Платоном мы связи не теряем, - помолчав, сказал Гоша. -

Он позванивает, я его иной раз консультирую…

- А чем его агентство конкретно занимается?

- Чем конкретно? Да тем же, чем и другие детективные агентства.

Слежкой за неверными супругами в основном.

- И что, это приносит какой-то доход? - Я так спросил, потому что был очень далек от современной жизни.

- А то! Ревнивые мужья готовы выложить кругленькую сумму, чтобы уличить своих женушек в измене. А если уж их сомнения оказываются беспочвенными, так вообще денег не жалеют. Да и клиентов женского пола у Платошиного агентства хоть отбавляй. Их, баб ревнивых, наверное, даже больше, чем мужиков. Такое впечатление, что народ наш взбесился вдруг, что мужья и жены друг другу стали изменять направо и налево, а верить и верность хранить вообще перестали. Одним словом, Платоша не бедствует. От клиентуры отбоя нет. Живет, да радуется… - Гоша снова загрустил.

- А что, он только такими делами занимается? - спросил я, упреждая новую паузу в разговоре.

- Ну почему только? Не только. Заказы разные бывают. Человека разыскать, например. Вот как твоя ситуация. Или негласная проверка фирм на предмет благонадежности. Серьезного ничего, - вздохнул Гоша и полез в карман за сигаретами, ища глазами пепельницу. Она стояла на нижней полке журнального столика, я поставил ее перед Гошей. Сам тоже закурил, спросив разрешение у Анны. Она не была против.

- Курите мальчики, - улыбнулась Анюта. - Я привычная. Коля, муж мой, всю жизнь дымил, как паровоз. А Гоша, как в гостях у меня, тоже…

Я понял причину Гошиной грусти. Заниматься слежкой за неверными мужьями и женами, проверять одну банду спекулянтов по заказу другой, точно такой же, ему было совершенно неинтересно. А в прокуратуру его так и не позвали. Я смотрел, как Гоша нервно курит, и думал: если бы его позвали работать в прокуратуру даже сейчас, когда ему уже шестьдесят, он бы нашел на кого оставить свой огород, и моментально бы забыл о капусте.