Вкус к убийству - [32]

— Увольте, только не я. Сказать по правде, я не испытываю никакого сожаления. Джейсон покинул меня, и я рада, что избавилась от него.

— И ваше сердце не переполняют горечь и гнев? А ведь было бы так понятно, переживай вы все эти чувства.

Преподобный Каллинг с надеждой взирал на Клару. Он был бы рад помолиться за очищение души несчастной женщины — это позволило бы ему почувствовать себя при деле, ощутить собственную полезность. Однако душа Клары, похоже, не нуждалась ни в облегчении, ни в очищении.

— Ничего подобного, — энергично проговорила она. — Джейсон был молодым негодяем, но настолько очаровательным, что я скорее испытываю к нему чувство благодарности, нежели что либо противоположное. Он подарил мне три чудесных года — именно тогда, когда я уже и не рассчитывала что-то испытать.

В мозгу священника причины возбуждения Клары стали приобретать все более размытые очертания, а потому он попытался, хотя и без особого успеха, переключить свои мысли на что-то другое. А это было нелегко сделать, сидя рядом с пятидесятилетней женщиной, выглядевшей, несмотря на возраст, так свежо. Едва ли преподобный Каллинг заслуживал упрека за то, что от его внимания не ускользнули ни изящная ножка, ни миниатюрная лодыжка Клары.

— Да, в жизни бывают совершенно неожиданные вознаграждения, — пробормотал он с неопределенностью, которая была вполне под стать внезапно посетившим его мыслям.

— Вот уж нет! Я, напротив, ожидала их и наконец дождалась. В противном случае я бы едва ли вышла замуж за Джейсона. Он был беден, бессовестен и к тому же глуп. Даже его попытки убить меня, и те были до трогательности прозрачны.

— Что?! — голос преподобного Каллинга вырвался было из оков сдержанности и в ужасе поднялся на целую октаву. — Он покушался на вашу жизнь?

— Дважды, если мне не изменяет память. В первый раз всыпал что-то в молоко, которое принес мне перед сном, а потом — случилась какая-то история с лекарствами. Как видите, в обоих случаях примерно один и тот же почерк. Как и все глупые молодые люди, Джейсон не отличался особой изобретательностью.

— Но вы, разумеется, сообщили об этих попытках в полицию?

— Отнюдь. А какая от всего этого была бы польза? Это лишь нарушило бы наши отношения, которые, как я уже сказала, с моей точки зрения, были вполне удовлетворительными.

Священник с трудом сдерживал свои эмоции.

— То есть вы хотите сказать, что оставили его поведение без каких-либо последствий? Ничего не предприняли?

— Ну, кое-что я все же сделала, — сдержанно улыбнулась Клара, вспомнив, что именно. — Я просто дала ему понять, что распорядилась своим небольшим состоянием таким образом, что, убив меня, он бы ничего от моей смерти не выгадал. А коль скоро моя смерть ничего ему не принесет, то и нет никакой необходимости торопить события, которые и без того произойдут достаточно скоро. Он вел себя как ребенок… Джейсон смутился, когда я его застукала!

— Все это просто чудовищно, скажу я вам, — сдержанность преподобного Каллинга определенно дала трещину, и то, с каким видом он опустил трясущуюся чашку на блюдце, ярче всяких слов выражало степень его возмущения. — Должен, однако, признать, что ваше решение было весьма остроумным и вполне действенным.

— Вы так думаете? Ну, я бы не сказала, — нежная улыбка Клары стала чуть печальной. — Что ж, оно и в самом деле освободило его от мыслей добиваться моей смерти, но в равной степени избавило и от необходимости цепляться за меня. Повторяю, я не особенно сожалею о случившемся. Просто скучаю по Джейсону. Мне наверняка будет не хватать его и впредь. Я обязательно оставлю дома что-нибудь такое, что всегда напоминало бы мне об этом человеке и помогало привносить в эти воспоминания нужную свежесть и остроту. Вы ведь сами знаете — с годами память увядает, если ее не подкреплять время от времени.

— Джейсон отсутствует всего лишь одну неделю. Как знать, может, еще и вернется.

— Не думаю, — Клара тихо покачала головой. — Видите ли перед отъездом муж оставил записку, в которой сообщил, что уезжает навсегда. Да и потом, с учетом сложившихся обстоятельств разве может он рассчитывать на радушный прием? В минуту отчаяния я уничтожила эту записку, а сейчас сожалею об этом. Надо было сохранить ее и иногда перечитывать. Это чудесным образом помогало бы мне хоть изредка возвращать его — по крайней мере в памяти, если не во плоти.

— Вы поразительная женщина, миссис Дефорест. Я не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение вашим милосердием.

— Но это ведь христианская заповедь, не так ли?

— Да, это так. Вера, надежда, любовь, а самое главное…

Священник умолк, но не потому, что не знал окончания фразы, а единственно из нежелания состязаться в громкости звучания со звонком, трели которого доносились от входной двери. Клара Дефорест встала.

— Простите меня, — проговорила она и вышла.

Он услышал ее голос — женщина разговаривала с кем-то у дверей. Преподобный Каллинг был определенно смущен и немного встревожен тем, насколько спокойно она отнеслась к постыдным покушениям на собственную жизнь. На какой-то миг он был даже склонен осудить такую кротость как излишне ревностное проявление принципов, которые, впрочем, сам декларировал в своих проповедях. Но, с другой стороны, можно ли напрочь отвергать столь разумную и покорную, смиренную реакцию?