Вкус греха - [46]

Женские тела Жака Вилетта совершенно не интересовали, однако лицо той проститутки было совершенно особенным – ему давно не приходилось видеть такого совершенства. Когда она шагнула к обочине, Жак даже хотел было остановить машину и попросить ее поехать с ним в его студию, но передумал: с уличными девицами можно было нарваться на неприятности.

Вилетт был уверен, что та проститутка соответствовала образу, нарисованному Баленсиагой. Теперь нужно было во что бы то ни стало ее найти. Это было непросто – район был наводнен сотнями девиц легкого поведения. Тем не менее Жак решил попробовать.

Ему повезло. Оказавшись в Булонском лесу, он не успел проехать и пары сотен ярдов, как увидел именно ту, кого искал. Фары автомобиля Вилетта выхватили ее из темноты, и сердце его екнуло от радости. Необыкновенную внешность девушки не могли испортить ни дешевое платье, ни косметика, которой было грубо размалевано ее лицо. Жак подъехал поближе, и глаза его засветились в темноте торжеством.

Будильник, как обычно, зазвонил в восемь, и Сильвия тут же проснулась. Она ночевала в отведенной ей спальне уже неделю, но каждое утро, прежде чем встать с кровати, озиралась по сторонам. В эти моменты она думала об одном и том же – вернее, не думала, а мечтала о том, что когда-нибудь будет постоянно жить в такой же прекрасной комнате, как эта.

Муштра, которой подвергли девушку, была изнурительной, но Жак, судя по всему, был доволен ею. На следующее утро после разговора в Булонском лесу Сильвия переехала в квартиру Вилетта, предупредив Нану, что несколько дней поживет в другом месте.

Квартира Жака потрясла Сильвию. Он жил в самом начале рю Анри Барбюс, в районе Монпарнаса. В свое время квартирка в Рио, снятая для нее Рубеном, казалась Сильвии верхом роскоши, но она выглядела убогой каморкой по сравнению с двухуровневыми апартаментами ее нового знакомого. Ее поразили огромная гостиная и окна от пола до потолка, из которых открывался прелестный вид на внутренний дворик, где рос каштан. Жак поселил Сильвию в собственной спальне, а сам ночевал на тахте в гостиной.

Жаку пришлось натаскивать ее с нуля. Он объяснил ей, как надо стоять, как ходить, как краситься. Собрав по своим друзьям целый ворох одежды, он терпеливо растолковывал, каким образом носить платье или блузку, чтобы показать костюм в самом выгодном свете. Каждую минуту Сильвия узнавала что-то новое: как есть, как поворачивать голову, как изящно садиться. Жак также то и дело напоминал ей, что ни в коем случае не следует улыбаться.

– Месье Баленсиага считает, что по-настоящему элегантные женщины должны быть холодными, даже неприветливыми, – пояснил он.

После первого звонка Наны Сильвия рассказала Жаку, что у нее есть маленькая дочь, за которой присматривает пожилая знакомая, однако Вилетта это нисколько не заинтересовало.

– У каждого из нас своя история, дорогая. Я не хочу ничего знать о твоем прошлом, так же как тебе ни к чему знать о моем. А теперь давай попробуем пройтись в большой шляпе, по-настоящему большой. – Он закрыл тему.

Сильвия потянулась – пора было вставать. Быстро ополоснувшись под душем, она облачилась в одежду, которую накануне вечером ей дал Жак.

– Завтра утром надень именно это, – предупредил он.

Сильвия нашла визажиста в гостиной – Жак завтракал. Она тоже села за стол и, налив себе чашку кофе, бросила в нее три кусочка сахара. Затем намазала маслом рогалик и обильно полила его ежевичным джемом.

– Ты ешь как лошадь и при этом имеешь такую потрясающую фигуру, – заметил Жак, вертевший коробочку с сахариновыми таблетками. – Меня это ужасно раздражает.

Вытащив из пачки «Кента» сигарету, он закурил. Сильвия тоже протянула руку, но Жак быстро отодвинул сигареты.

– Не сегодня. Мне нужно было, чтобы ты сегодня хорошо выспалась, поэтому вчера вечером я не стал тебе говорить, что на одиннадцать у нас назначена встреча с месье Баленсиагой. Если от тебя будет пахнуть табаком, он не примет тебя на работу.

– Если он примет меня на работу, я никогда больше не возьму в рот сигарету, – пообещала Сильвия.

Ее охватило смешанное чувство возбуждения и страха. Через два часа ее жизнь могла измениться. Сильвия прекрасно понимала, что, если она понравится Баленсиаге, нищета для нее навсегда останется в прошлом; если же месье Баленсиага решит, что не нуждается в ее услугах, уже вечером она снова окажется в Булонском лесу, и чужаки снова будут расплющивать ее по сиденьям автомобилей. Она не могла позволить себе упустить шанс.

– Ну что ж, займемся делом, – сказал Жак и повел ее в спальню. Он указал ей на туалетный столик, и Сильвия уселась, глядя на себя в зеркало.

Жак расчесал Сильвию, затем, держа во рту множество шпилек, умело стянул ее волосы в плотный узел на затылке.

– С таким лицом, как у тебя, распущенные волосы совершенно ни к чему, – заявил он и, осторожно взяв Сильвию за подбородок, приподнял ее голову так, чтобы на лицо падал свет из огромного окна. – Ты почти безупречна, – подытожил он после осмотра, длившегося всего несколько секунд. – Но давай сделаем тебя идеальной.

Жак склонился над ней, и Сильвия закрыла глаза. Полчаса прошли в полном молчании – ухо Сильвии улавливало лишь дыхание Вилетта и легкое позвякивание бутылочек и флаконов. Затем она почувствовала, как к ее лицу прикасаются кисточки из собольего меха – толстые и тонкие, сухие и влажные. Ими был обработан каждый дюйм ее лица, пока наконец она не услышала легкий звон – Жак бросил их на стеклянную поверхность туалетного столика.