Визит в Поднебесную - [6]

Культура неба. А вот культура туалетов отличается от неба, они часто без узоров и украшения бумагой, и в этой «культуре» они нам близки.

Вся ванная комната утопала в воде, но для передвижения по её водному пространству стояли две пары специальных приспособлений: башмаки — лодки на громадных сплошных деревянных каблуках–подошвах. В них, как на ходулях, можно было переступать через воду и двигаться. Вода лилась из душа, частично попадая в ванну, а частично пролетая мимо на пол, и хотя в полу были дырки для сбора этой лишней воды, но её падало много, а дырок было мало. Почему? Лёня разгадал тайну водяного переполнения: ванна была встроена позже. Зачем вешать штору? Дополнительное удобство–ванну сделали, тапки поставили, а остальное оставили как есть. Узнаём брата Васю!

Утром гонг разбудил нас — начиналась работа. Гонговый призыв напомнил мне казахстанскую Агадырскую экспедицию, там тоже под звуки выходили и входили на работу. Отбойная мелодия проигрывалась при каждом начале и при каждом окончании рабочего дня. Я выглянула в окно, затянутое плотной шёлковой шторой, выходившее на те вчерашние железные ворота, и стала рассматривать, что на дворе. Около ворот стояла целая армия охранников. Входящие и въезжающие на велосипедах люди показывали им свои удостоверения. Несколько человек прошли без показа, видно, главные, им охранники отдавали честь, среди них был и наш вчерашний профессор Ли. Он пришёл за нами, взял наши паспорта, ну, думаю, заложники, и повёл нас на завтрак.

В институтской гостинице в подвале была столовая, там подавался завтрак, состоящий из разнообразной зелени, трав, рисового отвара, соевого молока, запечённых яиц, пельменей, кукурузного супа. Пришёл к завтраку и вчерашний встречающий — молодой аспирант Хуань, который все последующие дни нас сопровождал. Он жил недалеко в институтском общежитии ещё с одним человеком в комнате. Хуань хорошо говорил по–английски, был образованным молодым человеком, математиком, знал ученье Конфуция, Лао–Цзы и симпатизировал даосизму. Лёню приятно удивило, что Хуань прочёл все его статьи, задавал интересные вопросы, вникал в суть вещей. Он происходил из крестьян, его сестра, как он сказал, пошла работать, чтобы он смог учиться. Сейчас его поддерживал Главный учёный этого института, из личных денег которого Хуань получал стипендию.

После завтрака Лёня пошел встречаться с учёными института, а я с человеком по имени Ян, говорившим по–русски, зав отделом информации, на институтской машине поехала смотреть достопримечательности. Сев в машину, я, естественно, стала пристёгиваться, на что шофёр стал что‑то быстро–быстро говорить. Что случилось? Я что‑то неправильно делаю? Ян сказал, что шофер говорит, что он хорошо водит машину, что мне нечего бояться. Шофёр счёл себя оскорблённым моим желанием безопасности. Я ответила, что у меня такой ритуал. Не знаю, как Ян перевёл, но шофер почему‑то засмеялся. Я осталась привязанной и хорошо сделала, потому как машины по улицам этого города двигались наобум, почти без всяких правил, и движение в городе напоминало коловращение, хотя для порядка кое–где висели светофоры и на некоторых перекрёстках на круглых тумбах стояли регулировщики–миллиционеры.

Мы ехали по пыльным улицам Син–Сяна. На каждом пятачке полный спектр контрастов: роскошные здания соседствовали с хибарами и кучами грязи, валялись обрезки овощей. В зеркальных окнах некоторых зданий торчали тряпки, прутья, сушилось бельё, а кое–где оконные проёмы были забиты досками. Дороги широкие, асфальтированные: три полосы в одну сторону, три в другую и для велосипедистов с двух сторон дорог отгороженные полосы. Лавки, чайханы, едят прямо на улицах.

Потом, когда выехали за город, поехали через поля риса, усадьбы, группы домов, посёлки. Через поля проходили бесконечные большие и маленькие оросительные канавы. Среди пашен попадались могилы: по–китайски хоронили среди полей. На месте глинобитных хижин, жилищ, вырытых в лёссах, возводятся новостройки. Не знаю есть ли какой‑либо план, но новые дома — без безобразных деталей, хотя вокруг остаётся мусор, зола, сажа. Клубы, дворцы отдыха, парки.

Мы посмотрели гробницу, дворец принца. При каком государе это было? Всё равно никогда не запомнить всех китайских династий, кажется, при Минской. Южные дворцы отличались от северных роскошью благополучия, пространствами воды, искусственными скалами, арками мостов, беседками, садами и поразительными скульптурами. Скульптуры из вулканических туфов, из флюидальных лав, сделанные бог весть когда, абстрактные и такие современные, что я представить не могла такого глубокого понимания форм телесных движений и красоты природных рисунков камня за пятьсот лет до новой эры! Какой вдохновляющий смысл в этих абстрактных нагромождениях! «То, что придумал Бог и продолжать устал…» Пожалуй, подобное ощущение от скульптур я испытывала в Пермском музее, глядя на деревянную пермскую скульптуру, но она после–христианская. К сожалению, ни одна из фотографий не передаёт мощи этих скульптур: видно, скульптура должна быть в трёхмерном пространстве.