Визит к императору - [48]

– Смотря что читать. Кстати, роковым может оказаться не только содержание книги… Тот томик, который вы мне давеча прислали, оказался столь увесистым, что его вполне можно использовать как орудие убийства. Или самоубийства – по желанию. Не говорю о потенциально возможном несчастном случае… Вот так решишь вечерком почитать в постели и случайно заснешь с такой книгой в руках, а она придавит тебя сверху и…

Тетушка властно прервала затянувшуюся беседу.

– Ладно, ладно, довольно болтать. Ступай займись чем-нибудь, дружок. Ты нам мешаешь.

Михаил подчинился неизбежному.

– Да я, собственно, уже готов откланяться. У меня еще одна важная встреча сегодня.

Когда Михаил наконец удалился, княжна раздраженно бросила:

– У нашего милого Микки удивительная способность появляться не вовремя, когда его вовсе не ждут. Он постоянно покушается на каждую свободную минуту жизни своих родственников и друзей, полагая, что для них это – большое счастье. И ведь от дома не откажешь! Все-таки родня, хотя и дальняя. Его бабушка по матери – урожденная княжна Долгорукая. Когда-то мы с ней были очень дружны… Нельзя же, чтобы меня считали сварливой старухой, которая двоюродному племяннику чашки чая не нальет!

Реакция тетушки и вправду показалась Маргарите излишне сварливой, и она решила вступиться за гостя, которому в этом доме были не рады:

– Тетушка, не сердитесь! Микки нам совсем не помешал!

– Но я не хотела бы, чтобы он догадался о наших планах, – горестно выдохнула тетушка и добавила нечто совершенно загадочное: – Не знаю, как он и все остальные отнесутся к известию о том, что у нас появилась столь важная цель. Но я лично уверена, что мы с тобой должны попасть туда… Из суеверия пока не буду говорить – куда. Но в свете неожиданного появления Михаила в моем доме необходимость попасть туда кажется мне еще более насущной. Этот визит молодой фон Ган нанес неспроста! Однако… я так надеялась скрыть сам факт твоего существования.

– От кого? – поразилась Маргарита.

– От милых родственников.

Маргоша с тоской подумала, опять придется ради какой-то загадочной важной цели идти туда, неведомо куда, да еще и в обстановке строжайшей тайны… И в памяти вдруг снова всплыла строчка Гумилева: «А сердце ноет и стучит, уныло чуя роковое…»

А тетушка подвела итог:

– Михаил слывет человеком с сомнительной репутацией даже в нашем узком кругу, где терпимы ко многим необычным проявлениям. Не хотелось бы, чтобы он встал поперек твоей дороги, девочка моя!

– Ну как, друг мой? Каковы ваши впечатления от новообретенной родственницы? – поинтересовался Одиссей Лаэртович, отрезая небольшой кусочек эскалопа и намазывая его горчичкой и хренком.

В ресторанном зале было безлюдно (цены, проставленные в меню, не способствовали полному аншлагу в данном заведении), и два приятеля могли спокойно обсудить все проблемы, не опасаясь чужих ушей.

Нельзя было сказать, что местечко отличалось особым уютом: пестро оформленный ресторанный зал доказывал, что здешний дизайнер обладал необузданной фантазией и при этом был сторонником полной эклектики. Редко можно увидеть подобное совмещение разнородных предметов под одной крышей – псевдоантичная статуя Аполлона с трогательным фиговым листком, картины на кавказские сюжеты, написанные «под Пиросмани», рога каких-то несчастных убиенных оленей, чучело медведя, чешские светильники с хрустальными подвесками и закарпатские керамические горшки мирно уживались рядом. Причем постоянные посетители находили, что тут довольно миленько…

Одиссей ценил этот ресторанчик главным образом за хорошую кухню, а фон Гану было по большому счету все равно, где эксцентричный старикашка Лаэртыч назначит очередную встречу.

В отличие от своего старшего друга Михаил аппетитом на этот раз похвалиться не мог и почти не притрагивался к ресторанным блюдам. Он лишь не спеша отпивал по глоточку красное вино (вопреки его собственным недавним уверениям, рассчитанным на легковерную тетушку, вкус этого напитка был ему хорошо знаком) и рассеянно отвечал на вопросы Одиссея.

– Так эта девушка и вправду представляет для вас серьезную угрозу? – продолжал допытываться Одиссей.

– Как вам сказать. – Михаил выдержал долгую паузу, устремив глаза куда-то вдаль, на панно, изображающее изобильное кавказское застолье. – По натуре она довольно бесхитростная и сама по себе не так уж и страшна, но… Страшны интриги других людей, ибо кое-кто, не будем называть имен, готов сделать из этой девчонки чуть ли не лидера клана. А никаких качеств лидера я лично в ней не заметил. Застенчивая тихоня, старается казаться понезаметнее…

Одиссей отвлекся от еды.

– И что, у девушки вообще нет никаких талантов?

– Один талант я у нее заметил, и, надо признать, это особый талант – умение хранить молчание. И он ее очень украшает. За все время нашей встречи она не произнесла и пары фраз. Мне это чертовски импонирует. Если бы женщины пореже открывали рот, мир стал бы намного совершеннее. Пожалуй, со временем я мог бы использовать ее в качестве своей помощницы.

Одиссей не согласился:

– В вашем случае как раз радоваться молчаливости московской гостьи не следует. Будь она поразговорчивей, вы могли бы выведать у нее что-то из того, что тетушка от вас скрывает. В болтливых девушках, знаете ли, есть своя прелесть. Ну а что вы-то решили относительно собственных планов, друг мой? Приступаете к «восточному варианту»?