Визит к императору - [41]

С языка у призрака случайно сорвалось слово «века», и он прикусил язык – напоминать даме о возрасте весьма неучтиво; это уж не комплимент, а невесть что выходит. Теперь можно было бы представить госпоже Хлое брата, но… Людскую огласил радостный крик Вальки:

– Брюс! Брюсик, голуба, ты ли это, друг сердешный? Вот уж не чаяла тебя вновь повидать! Радость-то какая!

И валькирия, сорвавшись с места, кинулась к пришельцу с объятиями. Правда, повиснуть у него на шее не удалось – привидение являло собой некую субстанцию, опираться на которую, а тем более – виснуть на ней, возможным не представлялось. Ведь Роман даже не стоял на полу, а парил в воздухе, не касаясь плит пола ногами. Но Валька, ловко подпрыгнув и зависнув рядом с ним, все же ухитрилась обнять старого приятеля.

Дворецкий выразительно молчал и неодобрительно наблюдал за этой сценой.

Валька обернулась к нему:

– Эй, старина, чего надулся как сыч?

Старый слуга наконец разжал тонкие губы:

– Мадемуазель, вы знакомы с этими господами, явившимися в дом без приглашения?

Валькирия фыркнула:

– Знакома? Да я уже лет триста как терпеть не могу этого ученого сухаря! Знаешь, кто перед тобой? Роман Вилимович Брюс, сподвижник государя императора Петра Алексеевича, комендант Петропавловской крепости. Кстати, во время основания Петербурга эта должность фактически соответствовала посту коменданта города! А это, если я не ошибаюсь, Яков Вилимович Брюс, которому за подписание Ништадтского мира[12] государь Петр Алексеевич пожаловал титул российского графа. Так что будь-ка попочтительней! Особы к нам залетели знатные! ВИП, как нынче принято говорить! Благородные люди прибыли с визитом в дом твоей хозяйки, а ты тут кислые рожи строишь!

Выражение лица дворецкого тут же поменялось.

– Господа! Счастлив приветствовать вас под крышей дома князей Оболенских. С вашего позволения, я отлучусь, чтобы доложить хозяйке о визите столь знатных особ.

И дворецкий, демонстрируя безукоризненную осанку, покинул помещение людской. Валька подмигнула призракам: – Пусть докладывает, старый зануда! А мы, пока суд да дело, пропустим по стаканчику за встречу! Ну, Брюсик, со свиданьицем! Не забыл еще, как рюмочку опрокидывают?

Призраки переглянулись, и Валька заметила, как один другому подмигнул. Интересно, что бы это значило?

Маргариту разбудили громкие голоса, причем были они мужскими и довольно низкими и нисколько не походили на тенорок дворецкого, а ведь никаких других мужчин в этом доме не было.

Вскочив с помпезного ложа и накинув халатик, Маргарита выскользнула в коридор, выводящий в одну из зал, анфилада которых тянулась к площадке лестницы (что и говорить, особняк тетушки теснотой не отличался). Откуда шел гул голосов, понять удалось не сразу – в просторном помещении с высокими потолками гуляло эхо, и казалось, что каждый звук доносится со всех сторон одновременно.

Прислушавшись, Маргарита установила, что источник шума, скорее всего, находится внизу, где-то в районе кухни, людской и прочих «служб». Устремившись к лестнице, она столкнулась с тетушкой, величественно поднимавшейся по ступеням. Судя по виду хозяйки дома, ничего особенно страшного, вроде нашествия бандитов или революционных матросов, не случилось, хотя нахмуренные брови княжны свидетельствовали о крайнем недовольстве.

– Что происходит, ма тант? – спросила Маргоша, чтобы внести в дело полную ясность.

Губы тетушки искривились в язвительной улыбке.

– Что там может происходить? Мадемуазель Хлёкк пьянствует с двумя офицерами! Увы, надо смотреть правде в глаза. А она заключается в том, что эта троица, развлекающаяся в нижних комнатах, пьяна в стельку. Честно говоря, подобного я и боялась, когда вынуждена была предложить этой особе, я имею в виду валькирию, гостеприимство.

Маргарита почувствовала себя пристыженной – ведь это она привела в дом Вальку, не оправдавшую тетушкиных надежд. А вернее, оправдавшую ее худшие опасения…

– Ма тант, я немедленно прекращу это безобразие! – заявила Маргоша. – Ваш дом – не место для попоек!

Конечно, пообещать много проще, чем сделать! Ведь для этого придется ссориться с Валькой, чего не хотелось бы… И все же… Волей-неволей, но порой валькирию следует осадить, иначе она зарывается и забывает, что находится не в казарме.

Тетушка повела рукой, словно намеревалась остановить Маргариту жестом.

– Остынь, дитя мое. Нужно уметь быть терпеливой и снисходительной. С одной стороны, в дом пожаловали важные особы – Яков и Роман Брюсы… Надеюсь, тебе не нужно объяснять, кто они такие? Нельзя же указать на дверь людям из нашего круга, даже если они – призраки и явились в дом не совсем привычным образом. Впрочем, может быть, то, что они – призраки, как раз их и извиняет… Не будешь же требовать, чтобы привидения вели себя, как люди? А с другой стороны, в доме все-таки появились мужчины, к тому же – военные, отличающиеся отменной храбростью. В силу некоторых обстоятельств мне намного спокойнее ощущать себя под защитой этих господ. Я даже, грешным делом, предложила им задержаться в моем доме. Граф Яков прибыл из Москвы повидать брата, который покоится здесь, в Петербурге, на Комендантском кладбище Петропавловской крепости. Что ж, в самом деле, не на кладбище же Роману Вилимовичу принимать родственника?