Вижу тебя - [35]

И я только что сделала первый шаг.

Фейерверк, достойный 4-го июля над Гудзоном, разразился всего лишь из-за одного поцелуя в щеку.

- Я рада, что попробовал. Ты справился, - это все, что я сказала, поглаживая большим пальцем его ладонь.

Янтарь обжег мой желудок, добираясь, чтобы согреть, до груди прямо в сердце. Какими были на вкус его губы? Я отчаянно хотела это узнать, но была недостаточно смелой, чтобы решиться на этот шаг. Или была?

Хотел ли он?

Его пальцы крепко сжали мою руку. – Да? Я имею в виду, что хотел бы, чтобы это было правдой, я надеялся об этом всю ночь. Каждый раз, когда ты позволяла мне себя касаться, моя уверенность немного возрастала и… боже, слушай, я становлюсь болтливым, как девушка из Инстаграмма.

- Мне немного не по себе, Лэй, но я чувствую, что это правильнее, чем что-либо другое.

- Дело ведь не в том, что я попался под руку, так ведь?

Он сглотнул комок страха, и я увидела, как дернулось его Адамово яблоко.

Я покачала головой. Не так… я верила, что это не так. Я никогда не хотела осесть. Вплоть до этого момента.

Ухмыляясь, он наклонился вперед и пробормотал мне в ухо. – Тогда нам нужен торт.

- Торт? Ты серьезно?

- Серьезно.

- Хорошо, если мы собираемся погулять, и мне придется пробежать кучу дополнительных миль завтра утром, чтобы скинуть все это, то, как насчет мороженого в рожке? Ты их видел – грузовики ездят по всему Центральному парку? Лучшее мороженое в Америке, и дешевое.

Это было мое самое любимое лакомство, особенно в жаркий день после долгого, долгого, долгого бега. Того, когда намеревался пробежать 10 миль, но закончил на 12, потому что это было весело. Хотя, не после свидания.

- Заметано. Позволь мне попросить чек, и мы уйдем отсюда.

Лэйтон перехватил внимание официанта, заплатил и, встав, снова положил руку мне на спину, выводя из ресторана.

Пробравшись через дверь в теплую ночь Нью-Йорка к небоскребам, которые возвышались над нами, когда мы гуляли по Южному Центральному парку.

- Итак, это стоит того? – спросил он. – Это мороженое?

Смех Лэйтона эхом разнесся по улице, и я захотела спрятать его ото всех, кто, возможно, сейчас услышал его. Я чувствовала странное собственничество, желая сохранить эту доброту лишь для себя.

- Оно чертовски хорошее. Идем. – Я потянула его за футболку, сворачивая за угол. Гул грузовика был громче, чем движение автомобилей, цоканье лошадей и вечерних бегунов, проносящихся мимо нас, и это было 100% удовольствие.

- Два рожка, пожалуйста, - сказала я парню за прилавком, вытаскивая кошелек из сумки.

- Эй. – Лэйтон остановил мою руку. – Я не такой парень. Не из серии «Каждый платит за себя».

Я вытащила двадцатку. – Ну, а я такая. Кроме того, какая я была бы хозяйка Нью-Йорка, если бы не могла позволить себе купить для тебя угощение у уличного торговца?

Я лизнула мороженое из своего рожка и застонала, когда сливочная прохлада скользнула мне в горло прежде, чем я могла бы изменить своим желаниям.

- Если это так вкусно, то я больше не могу ждать. – Язык Лэйтона показался между его раскрытых губ, чтобы лизнуть мороженое, снова заворожив меня.

- Хочешь прогуляться? – спросил он меня, пока я пыталась спрятать свои чувства и вытащить из сумки легкий свитер.

Дрожь от холодного мороженого и жгучего тепла пробежала между нами. Я просунула руку в один рукав, пока поедала мороженое, а потом просунула и вторую. Это было далеко не гламурно и не соблазнительно, но так никогда не было с Лэйтоном.

С ним я становилась неловкой девочкой, которая пыталась прыгнуть выше своей головы, но боялась признаться в этом.

Мы поднялись по Южному Центральному парку до Колумбус-Серкл и остановились, доедая мороженое и обмениваясь историями. Почему-то мы застряли на теме аллергии на арахис, думаю, это из-за продавцов орехов на улице и из-за разных людей, которые, как мы знали, страдают этим недугом. Мы согласились с тем, что это все было серьезно, и предлагать арахис на борту самолета не лучшая идея.

Впрочем, мы не были родителями, так что мы, черт возьми, об этом знали? Честно говоря, это были беззлобные шутки, но в них был смысл только потому, что для нас они имели значение. Мы болтали как пара со стажем о планах на будущее и о детях с аллергией.

На Колумбус-Серкл я остановилась перед Тайм-Уорнер-Центром. – Уверена, ты остановился здесь.

- Верно.

Мы стояли в молчании, не смеясь больше над арахисом и длинными рожками для мороженого, которыми были заняты наши руки. После неловкого момента, он нарушил молчание.

- Мы могли бы выпить чего-нибудь. Хочешь подняться?

Когда он смотрел на меня, ожидая ответа, я пристально изучала его, почти вздохнув от того, как его карие глаза были похожи на теплый золотой янтарь, а не на искрящийся горизонт.

О. Боже. Мой. Я была дрянной девушкой, которая набрасывалась на парня, звезду моей собственной романтической комедии.

- Я бы хотела, - ответила я, широкая улыбка засияла на моем лице. – Не хочешь сыграть мне какую-нибудь мелодию, которую слышал сегодня?

Его лицо засияло, как Эмпайр-стейт-билдинг. – Ты действительно этого хочешь?

- Да.

Он взял меня за руку и практически потащил меня через лобби прямо к лифтам.