Вижу поле... - [7]

Популярность приобрел артист, меньше всего похожий на киногероев большинства послевоенных лент, но показавшийся тем не менее давно знакомым, ставший теперь неожиданно по-новому понятным тем, кто смотрел на экран, — Алексей Баталов.

Процессы, происходившие в те дни, не были, повторяем, однозначными, куда ни взгляни, к чему ни обратись. В большинстве явлений легче разгадать обещание, чем подчеркнуть свершение.

Наряду с успехом и признанием Баталова публика восторгалась игрой актеров, чей комедийный талант давным-давно был любим и почитаем: Василия Меркурьева, Бориса Чиркова, Александра Борисова. Они снимались в комедии, поставленной Михаилом Калатозовым, «Верные друзья». В картине этой несомненна попытка сатирических обобщений, но принципиальные новации в режиссерской работе Калатозова весь мир увидел спустя три года в ленте «Летят журавли», где героя сыграл Баталов. В роли отца героя отлично выступил Меркурьев.

Процессы неоднозначны, и нам нет резона прибегать к прямым аналогиям. Но мы всматриваемся в контекст времени появления Стрельцова — поэтому отклонения от футбольной темы вовсе не означают отклонения от стрельцовской, если можно так выразиться, темы в футболе…

Стрельцов при всей своей игровой оригинальности пришелся по душе, человечески стал близок и тем, кто не так уж тонко и глубоко понимал игру. Едва ли не самый сложный по игровому мышлению мастер в мировом футболе, он оказался всеобщим любимцем (как назвал однажды Стрельцова, комментируя уже в конце шестидесятых годов матч по телевидению, Сергей Сальников).

Но заглянем теперь в круг, строго очерченный исключительно футбольными представлениями, — в команду «Торпедо» конца сезона пятьдесят третьего года, куда только-только зачислили Стрельцова.

Рассказывают, что торпедовский тренер, многоопытный Виктор Александрович Маслов вслух назвал его при всех на сборе великим игроком.

Но даже если так оно и было, эго ни о чем еще не говорит. Громкий эпитет в устах специалиста, как ни странно, звучит зачастую менее убедительно, чем произнесенный всуе неспециалистом или же, например, спортивным журналистом. Специалист нередко руководствуется предчувствием, которое в большинстве случаев не сбывается почему-то (ну, хотя бы по вине тех, кого прочат в великие). Неспециалистам легче — они предпочитают исходить из достигнутого результата, когда итоги уже подведены.

Тем не менее, Маслов («дед», как звали его в «Торпедо») остается при всех случаях Масловым, выдающимся футбольным тренером — и не вспомнить про его оценку возможностей Стрельцова, оценку, что бы там ни было, Стрельцовым в значительной мере оправданную, мы здесь просто не имели права.

Маслов был незаурядным тренером, но руководство автозаводским спортивным клубом неоднократно отказывалось от его услуг, бывало сурово к его ошибкам, даже тем, которые в дальнейшем и при других обстоятельствах переставали считать ошибками.

Дебютировал Стрельцов, как известно, в сезоне пятьдесят четвертого года, когда «Торпедо» руководил другой уважаемый тренер Николай Петрович Морозов.

С юга, где в первых же матчах Стрельцов успел себя проявить, он прибыл в Москву как бы на волне всеобщего к себе интереса…

В сезон пятьдесят третьего года торпедовцы были третьими, вслед за московским «Спартаком» и тбилисским «Динамо», стояли в таблице на ступеньку выше московского «Динамо».

Но сезон пятьдесят третьего знатоки всерьез не принимали. Это был грустный сезон после олимпийского поражения, сезон без армейского клуба, расформированного за неудачу в Хельсинки. Отсутствие в розыгрыше клуба, имевшего свою и такую значительную аудиторию, ударило, разумеется, и по зрелищной стороне соревнований.

Торпедовцы и прежде бывали среди призеров. В первом послевоенном чемпионате они тоже были третьими. Они, случалось, достойно противостояли самым сильным тогдашним клубам — «Динамо» и ЦДКА. Но на первое место не претендовали.

В табели о рангах «Торпедо» стояло ниже не только московского «Спартака», но и тбилисского, а в пятидесятые годы, пожалуй, и киевского «Динамо», однако долго считалось командой самостоятельной, с традициями.

В «Торпедо» были интересные игроки — Гомес, братья Жарковы, Петров, Мошкаркин. И конечно, Александр Пономарев — лидер, капитан, центр нападения. Форвард из того же ряда, что Федотов, Бобров, Пайчадзе, Бесков.

Пономарев закончил играть. Атака торпедовская осталась грамотной, напористой — и не более того. К пятьдесят четвертому году атакующие порядки и «Динамо» и «Спартака» усилились за счет молодых талантов, выдвинувшихся в предшествующем сезоне.

«Торпедо» же пригласило на роль центрального нападающего Александра Гулевского — игрока как бы из «повторного фильма», футбола конца сороковых годов.

Команда куйбышевских «Крыльев Советов», за которую играл Гулевский, известна была тем, что время от времени вдруг «упиралась» в матче с лидерами и одерживала победу с минимальным счетом. Гулевский обычно бывал героем таких матчей.

И за «Торпедо» он тоже неплохо выступал. В статье, опубликованной в спортивном журнале за один из летних месяцев, Лев Яшин хвалил среди других лучших форвардов сезона торпедовца Гулевского.