Византийская цивилизация - [42]

Церковное управление находилось в руках митрополитов и епископов, которые возглавляли соответственно митрополии и викарные епископства, вторые подчинялись первым, за исключением архиепископов, которые были автокефальными и подчинялись патриарху. Митрополитами и епископами становились прежде всего высшие должностные лица патриархата и митрополий, затем игумены (настоятели монастырей) и простые монахи. Епископы подчинялись митрополитам. Митрополиты и епископы управляли церквями и их имуществом, помогали им дьяконы и многочисленные помощники. Структура воспроизводила организацию двора патриарха, хотя и в несколько меньшем масштабе: архидиакон, помощник митрополита или епископа, синкел, экдик (защитник), референдарии, апокрисиарии, диойкиты, скевофилаксы, нотарии и др. Митрополиты и епископы назначали их сами. В Константинополе, как и в провинции, «на основной принцип церковной иерархии никогда не посягали, в том смысле, что звание человека всегда основывалось на том сане, в который он был рукоположен (священник, диакон). Но внешне обязанности, которые имели разные ордена, подвергались изменениям и развивались, причем это неизменно было связано с изменениями в обществе и светских учреждениях» (Ж. Даррузе): церковная иерархия находилась в тесной зависимости от светской. В стороне остается только монашеский мир: его никогда не контролировала ни одна, ни другая сторона, даже если они и могли по праву на это претендовать.

Одним из самых популярных вопросов всегда являлись условия работы чиновников и уровень эффективности канцелярий. Письмо Михаила Пселла, который скромно начал свою блистательную карьеру, описывает атмосферу, которая царила в отделениях константинопольской канцелярии в его время: «Я имел несчастье состоять в канцелярии асикритов. Работа там была настолько долгой и настолько большой, а напряжение во время письма таким, что не было возможности, если можно так выразиться, ни почесать ухо, ни поднять головы, ни утолить голод и жажду, ни умыться, когда это становилось необходимым из-за пота, который тек по лбу и по лицу. И насколько большой была награда за эти усилия? Приступы гнева, замечания за оплошности и т. д. Здесь нет помилования, каждый день — одно и то же. Запертые в тесных помещениях, без возможности пройтись, один напротив другого… при этом каждый хочет подвинуть соседа… Один делает ставку на то, что он умеет быстро писать, другой пытается захватить место благодаря своей учености и старается изо всех сил сеять слухи против одного из своих начальников, еще один надеется выдвинуться за счет физической силы и своей бойцовской ловкости, кто-то — за счет хорошо подвешенного языка, кто-то — благодаря непристойностям или пошлости, кто-то — благодаря тому, что он старше других; у кого нет ничего другого, пытается извлечь выгоду из крайнего усердия в делах или спорах о языке. Отсюда большие ссоры и неописуемая и непрекращающаяся борьба. Так, старый Фасулас и Ахирас, который был еще старше, не могли помириться, несмотря на усилия многочисленных посредников… Приступы гнева, разглашения секретных дел… один докладывает, что его коллега — сумасшедший, другой добавляет обвинение в бешенстве, умножая его преступления…» Эти сцены характерны для жизни канцелярии, как и бумажная волокита, бывшая одним из ожидаемых недостатков. К этому нужно добавить медленную работу всей бюрократической машины, которую иногда пугала необходимость взять на себя ответственность: когда были открыты злоупотребления в сборе налогов во Фракии или в Македонии в начале XII в., чиновники ждали Алексея Комнина, отсутствующего в то время в Константинополе (он воевал против Боэмунда Антиохийского), чтобы предоставить ему решение этого вопроса. Но, несмотря на свои недостатки, бюрократия представляла собой рациональную систему управления и делала возможной в Византийской империи жизнь общества, основанную на власти закона, что необычно для Средневековья.

Власть императора, являющаяся абсолютной по закону, на деле была ограничена его собственными указами и указами его предшественников до того, пока он их не отменит. Как писал Лев VI, законы — «это в некотором роде стражи нашего существования и врачи, они то мешают злу целиком захватить общество, то исправляют ущерб, нанесенный теми, кто сумел ускользнуть от нас», и добавил: «Каждый знает, что все законы, власть которых освящена указами, издаваемыми нашим императорским величеством, а также все обычаи, которые были подняты до уровня законов, управляют государством».

Собрания

Императорская власть должна обеспечивать безопасность государства, император управляет для блага своих подданных. Он связан с ними древними обычаями и традициями, которые никогда не давали повода к их пересмотру. Среди них необходимость официально советоваться с сенатом и с собраниями различного состава. Роль сената в Константинополе, который никогда не имел той власти, которая у него была в Древнем Риме, и его состав менялись с течением времени. Городская курия, политическое собрание, совет, судебная палата — до самого падения империи они оставались хранителем народной власти, участие сената было обязательным при каждой смене правителя. В этой его роли с ним долго соперничала армия и всегда — народ. В IV в. Константин, его сыновья, Валентиниан II, Феодосий I, были избраны при прямом вмешательстве армии. В V в. сенат сам принимает решение или участвует в его принятии: в 457 г. Лев I был избран по решению сената, который тогда отождествлялся с консисторией. Анастасий в 497 г. появился как император перед армией и народом на ипподроме после долгих увиливаний по этому поводу перед сановниками сената и дворца. Юстин был выбран сенатом, его власть была признана народом вопреки мнению армии. Произошел перелом, собрание армии было вытеснено народом. Веком позже это было опробовано, когда Фока, провозглашенный войсками императором, вошел в Константинополь: он прибыл на площадь Евдом, поле для маневров, однако сенат и народные партии встретили его овациями. Та же ситуация повторилась в 610 г. в связи с восшествием на престол Ираклия. Случалось, что армия возводила на престол своего представителя и изумленные сенат и народ соглашались с этим выбором, как это было, например, в случае со Львом V. Но все эти правители, для того чтобы получить престол, должны были добиться благоприятного решения сената и народа, а вооруженное восстание, которое не имело поддержки столицы, было заранее обречено. Единственное исключение, когда армия не была отодвинута на второй план представительными органами, — восшествие на престол Алексея III Ангела, который в 1195 г. был провозглашен войсками императором прямо на поле битвы, а право выбора императора народом Константинополя было проигнорировано. Сенат и народ в общем действовали вместе и начиная с XI в. искали поддержки церкви, которая стала важной социальной силой. Император в некоторых особенно важных ситуациях отчитывался перед народным собранием. Константинополь был недоволен Анастасием и открыто требовал нового императора. Правитель объявил, что он выступит перед народом на ипподроме для того, чтобы объясниться. Он пришел без короны, и только после его речи народ принял решение вновь возложить корону на императора, по-видимому, удовлетворившись тем, что его самостоятельность была официально подтверждена (Х.-Г. Бек). В 532 г. Юстиниан также явился на ипподром, держа Евангелие, успокаивая народ и уверяя его, что он ответит за совершенные ошибки, для того чтобы не быть связанным волеизъявлением населения. Необходимо отметить, что и сенат, и население Константинополя имели права и пользовались ими.