Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - [106]

К 1098 г., когда крестоносцы вышли из Антиохии на Иерусалим, они узнали, что город был повторно взят Фатимидами. Поскольку сельджуки и другие турецкие племена являлись суннитами, то есть выступали против шиитской династии, правящей Египтом, мусульманские силы на Ближнем Востоке разделились. Благодаря этому отсутствию единства, по крайней мере частично, Первый крестовый поход оказался удивительно успешным. После шестинедельной осады Иерусалима (июнь – июль 1099 г.) латиняне сломили сопротивление защитников и убили все население. Затем западные рыцари избрали Готфрида Бульонского – одного из своих лидеров – королем, создав тем самым христианский анклав на Святой земле. Их триумф вызвал глубокий траур и чувство потери у мусульман и иудеев, для которых Иерусалим был особенно святым местом. Отлучение от города, который находился под исламским правлением с 638 г., для мусульман было нестерпимым.

Весь XII в. Иерусалим оставался яблоком раздора. Мусульманские силы не оставляли попыток вернуть город, а Латинскому королевству нужна была дополнительная помощь западных рыцарей. Участники Второго крестового похода не сумели захватить Дамаск, а до Иерусалима вообще не дошли, но дополнительные силы все же прибыли по морю. Несмотря на создание колонии, известной своими художественными промыслами, которым покровительствовала королева Мелисенда, правившая Иерусалимом в 1131–1150 гг., христианскому анклаву постоянно что-то угрожало. Для защиты королевства были построены замки крестоносцев, такие как Крак де Шевалье (в 65 км от Хомса), а церковь Гроба Господня, освященная в 1149 г., символизировала неповторимое смешение раннехристианского, арабского, романского и византийского стилей в архитектуре. В 1187 г. курдский военачальник Саладин, провозгласивший себя султаном Египта, вернул Святой город исламу, причем его милосердие к немусульманскому населению вошло в историю. Тем не менее возврат к исламскому контролю вызвал соответствующую реакцию на Западе, где снова зазвучали призывы к новому походу. Результатом стали Третий (1189–1192) и Четвертый (1202–1204) крестовые походы.

Во всех контактах Восточной Римской империи и Западной язык был основной проблемой. Лишь немногие греки владели латынью, но еще меньше латинян могли похвастаться знанием греческого языка. В XII в. император Мануил I (1143–1180) увеличил число выходцев с Запада, служивших при дворе. По большей части они служили переводчиками и послами. Растущее западное влияние на Византию прослеживалось во всем: увлечение императора рыцарскими турнирами, ношение штанов, выбор западных принцесс для своих сыновей. И пусть все это временами подвергалось критике, византийцы все больше ценили храбрость латинян и их эффективность в сражениях: и конные, и пешие франки – так византийцы называли всех уроженцев Запада – вызывали восхищение своей смелостью. Анна Комнина отметила, что Боэмунд, норманнский враг ее отца, был высоким красивым мужчиной, а Никита Хониат, историк XII в., высоко ценил Конрада Монферратского, союзника и старшего брата Ренье, зятя Мануила I. Хониат даже привел отнюдь не лестное сравнение женственных трусливых византийцев и широкоплечих мужественных латинских рыцарей.

Вдобавок к лингвистическим трудностям причиной определенного напряжения внутри империи стали итальянские купцы. Как мы уже видели в главе 19, в Константинополе венецианцы контролировали целый квартал, расположенный вдоль бухты Золотой Рог, с собственной церковью и складами. Генуэзские и пизанские торговцы также обосновались в портах адриатического, средиземноморского и эгейского побережий. Несмотря на важность для Византии международной торговли в условиях временного обострения политических отношений, местные купцы часто негодовали из-за «режима наибольшего благоприятствования» для итальянцев. Тлевшие искры вспыхнули в 1171 г., и потом снова в 1182 г., когда Мануил I и его преемник Андроник Комнин приказали напасть на венецианцев. Потери оказались настолько велики, что республика потребовала компенсации. Список уничтоженной собственности – дома, корабли, товары – все еще не был урегулирован в 1203 г., что, вероятно, не позволяло затихнуть обоюдной враждебности.

Лингвистические, социальные и экономические основания для взаимной агрессивности между христианами усиливались литургическими различиями. Оговорка filioque, «и от Сына» (см. гл. 4), присутствовавшая в латинском Символе веры, вероятно, оставалась не замеченной местными греками до 1054 г., но затем стала главным разделителем. А несходства, касающиеся дрожжевого или пресного хлеба, числа коленопреклонений, а также дней поста и степени его строгости были очевидными для всех. Византийцев откровенно шокировало то, что западные епископы и священнослужители сражались верхом, словно рыцари, а латиняне считали неправильным факт вступления в брак ортодоксальных священнослужителей и представителей низшего духовенства. Для патриарха Константинопольского притязания папы на главенствующую роль стали прямой угрозой, поскольку давали Риму, епархии, основанной св. Петром, высшую власть над всеми церквами.