Вивараульчеги - [21]

Единственным, что несколько примиряло Фидельчега с драматическим искусством, оставался театральный буфет. Потому что в театре вечно всякие страсти, а от страстей в мятущейся душе кубинского лидера обычно просыпался зверский аппетит. Однажды в Большом театре он до того распереживался, что весь первый акт уничтожал в буфете канапе с красной икрой, а в антракте вдруг увидал товарища Терешкову.

Товарищ Терешкова стояла в дальнем углу фойе, вся такая красивая, с программкой в руке, и интеллигентно пила кофе из маленькой чашки.

- Товарищ Терешкова! – обрадованно завопил Фидельчег, сгребая бутерброды в кепку. И все вокруг, снобы несчастные, зашикали так громко, что товарищ Терешкова, должно быть, не расслышала: она вздрогнула, поставила чашку на столик и умчалась в зрительный зал.

Но Фидельчег, как полагалось революционеру, сдаваться не собирался! Он нагрёб побольше бутербродов, зацепил у буфетчицы термос с кофе и отправился на поиски первой советской женщины-космонавта. Свет в зале к тому моменту уже погас, вся поганая интеллигенция чинно расселась по местам и приготовилась внимать какому-то ряженому, который тонко заныл со сцены о трудной судьбе и тяжелом детстве.

Отыскать товарища Терешкову в столь сложной оперативной обстановке было делом нелегким. По счастью, Фидельчег заметил, как какие-то запоздавшие театрасты движутся вдоль рядов на свои места, поминутно приговаривая „пардон”.

- Мильон пардонов! – громко и честно предупредил Фидельчег и решительно зашагал по чужим ногам, крепко прижимая к себе термос и кепку с бутербродами. Театрасты в креслах шипели, поджимали ноги, а один очкарик даже матом выругался, культурный человек называется!

Отвечать очкарику в том же тоне Фидельчег не стал, потому что был очень воспитанный. Он старательно шерстил ряд за рядом - в зале к тому моменту уже зрело глухое недовольство – пока окончательно не счел такой метод поиска неперспективным. Тем более, что один раз он чуть не принял за товарища Терешкову какую-то постороннюю даму, но вовремя опомнился, и бутерброды не пострадали.

Поэтому Фидельчег выбрался в широкий центральный проход и громко позвал: "Товарищ Терешкова! А товарищ Терешкова! Бутерброд хотите?"

Тут в зале все окончательно возмутились и шумно заерзали, а хмырь на сцене вышел из образа и пискляво завопил, что это безобразие и что он не может работать в такой обстановке.

Но бессменный вождь кубинской революции не обращал внимания на всяких буржуазных недобитков. История, еслечо, его оправдает! И Фидельчег, как ни в чем не бывало, продолжал прогуливаться по центральному проходу и звать товарища Терешкову, пока к нему не присоединился остальной зрительный зал.

- Да где уже эта Терешкова, чтоб ей пусто было! - переговаривались театрасты.

- У вас на балконе нет? - кричал партер.

- А в бельэтаже? - откликался балкон.

А про хмыря на сцене все забыли, да он и сам куда-то убежал – как оказалось, ябедничать в милицию. Но, прежде чем до милиции дошла суть проблемы, товарищ Терешкова не выдержала, сорвалась с места и, покраснев как рак, под дружные аплодисменты публики пулей вылетела в фойе.

Обрадованный Фидельчег (мало того что Терешкова нашлась, так еще и нудятину эту смотреть не придется) потрусил следом, на ходу жуя бутерброд. И ужасно расстроился, увидав, что товарищ Терешкова чуть не плачет.

- Ну, товарищ Кастро! - всхлипывала она. - Ну, знаете! Мало вам пуговицы, капусты и позора на весь Звездный городок?

- Мало! - честно сказал Фидельчег, ковыряя ботинком мраморный пол. - Потому что я как ни приеду, у вас вечно то конференция, то театр, то посиделки с пьяными космонавтами!

- Он еще и издевается! - скорбно изрекла товарищ Терешкова, заламывая руки прям как тот хмырь на сцене. - Оставьте вы меня в покое наконец!

- Ничо я не издеваюсь. - запротестовал Фидельчег. - Я бутербродов вот принес, хотите?

- Не хочу! - вздернула нос товарищ Терешкова. - Я спектакль посмотреть хочу, а теперь нас в зал обратно не пустят!

- Это кто это не пустит? - заволновался Фидельчег. - Это вон та милиция, что ли, не пустит? Да я им щас...

- Мы такого не говорили! - испугалась милиция, убегая в неизвестном направлении. Ибо в среде столичных милиционеров с недавних пор ходили леденящие душу легенды о том, как Фидельчег с томагавком наперевес преследовал их незадачливого коллегу чуть не за МКАД.

- Вот! - торжествовал Фидельчег. - Кто сказал, что не пустят?

И галантно предложил товарищу Терешковой кепку с бутербродами.

Но принципиальная товарищ Терешкова от кепки отказалась и, делая вид, что они с Фидельчегом незнакомы, на цыпочках вернулась в зрительный зал.

Фидельчег, делать нечего, плелся следом.

Они нашли два свободных места у самого выхода, и товарищ Терешкова всецело погрузилась в пьесу. А Фидельчег всецело погрузился в кепку, не пропадать же добру.

- А это чо за хрен? - периодически спрашивал он, демонстрируя заинтересованность в происходящем. - А то чо за курица, жена его, что ли? А чем все кончится?

Потом, незаметно для себя, он заснул, вытянув ноги в проход и прижавшись щекой к терешковскому плечу.

Товарищ Терешкова покосилась на это безобразие, но отодвигаться не стала. Она тихонько вздохнула, расстегнула Фидельчегу пуговицу на вороте и машинально взяла из кепки бутерброд...