Вива Гевара! - [47]

* * *

В кабинете Ральфа Плерфуа царила весьма напряженная атмосфера. Американец всеми силами старался сдерживать гнев сеньора Кальвино, отца Эсперенцы. Тот не имел понятия, где находится его дочь, и не придавал этому ни малейшего значения.

– Но послушайте, – настаивал Плерфуа. – Сеньорита Эсперенца связана с убийцами и террористами...

Сеньор Кальвино расхохотался.

– Да она еще совсем юная девочка! У нее нет никаких черных мыслей. И если она и бросит в вашего президента листовки, это только к лучшему! Надеюсь, вы не сделаете ей ничего плохого, иначе...

– Но вы, по-моему, забываете, что именно она собирается сделать нечто «плохое», – напомнил Ральф Плерфуа.

Венесуэлец пожал плечами.

– Да вы с ума сошли! Вас просто сбил с толку этот проходимец.

Под «проходимцем» он подразумевал Малко. С тех пор как Кальвино узнал о роли австрийца, он относился к Малко с нескрываемым презрением.

Сухо кивнув Плерфуа и бросив на Малко ненавидящий взгляд, Кальвино исчез.

Плерфуа закурил сигарету и медленно выдохнул дым. От отца Эсперенцы помощи ждать не приходилось. Операция «Сухари и помидоры» принимала скверный оборот. До приезда вице-президента оставались всего сутки. Таконес, Хосе Анджел и Эль Кура куда-то исчезли. Бобби не смог дать ни одного вразумительного ответа на вопросы Малко и «горилл». Он был не слишком убежденным революционером и в глубине души считал Отряд народного сопротивления кучкой безобидных сумасшедших с диагнозом «хронический кастризм».

– А что полиция? – спросил Малко.

– Они знают только Хосе Анджела, остальных – нет, – ответил Плерфуа. – А учитывая их оперативность, поиски займут не меньше двух недель.

Наступило тяжелое молчание. Малко «выжимал» свой мозг как лимон, но по-прежнему не находил выхода.

– А нельзя ли перенести визит? – спросил он.

Ральф Плерфуа подскочил как ужаленный.

– Хотите, чтоб меня назначили секретарем вице-консула на Алеутские острова? Ведь за организацию этого визита отвечаю именно я...

«Гориллы» молчали. По их мнению, единственно верным решением было бы убрать из Каракаса всех коренных жителей и организовать для встречи вице-президента толпу, состоящую из стопроцентных американцев, привезенных из Штатов. Увы, к их мнению никогда не прислушивались...

Глава 18

Малко сгорал от нетерпения, следуя за огромным грузовиком, который невероятно медленно тащился по шоссе в направлении Ла-Гуайры. Обогнать его можно было только с риском для жизни. С обеих сторон у самого асфальта теснились лачуги бедняков, а в придорожных канавах играли дети.

Небо прояснилось, и погода стояла прекрасная. Малко посмотрел на часы: в этот момент самолет вице-президента уже приближался к аэропорту Маркиния. А еще через два часа высокопоставленный гость прибудет в Центр имени Симона Боливара, где должен произнести приветственную речь.

Впереди показался прямой отрезок дороги, и Малко с горем пополам обогнал грузовик, выиграв несколько секунд. Через три поворота справа показались огромные кучи мусора, за которыми, чуть поодаль, виднелось несколько крохотных запущенных ранчо.

Малко остановился и вышел из машины. Воздух был пропитан отвратительным запахом отбросов. Над свалкой медленно кружила стая стервятников. Время от времени один из них пикировал на кучи и терзал длинным красным клювом дохлую собаку или раздувшуюся как мяч крысу.

Мимо Малко прошел худой словно скелет старик, волочивший за собой тяжелый грязный мешок. Он подозрительно покосился на австрийца.

Малко зашлепал по грязи к ближайшему ранчо. Эсперенца говорила, что одно время Таконес жил здесь. Может быть, соседи его помнят и знают, где он сейчас.

Весь минувший день ушел на напрасные хождения по кабинетам и бесплодные препирательства с представителями венесуэльской службы безопасности. В покушение никто не верил. Проснувшись поутру, Малко решил начать дальнейшие поиски с того места, где Таконес в свое время чуть не застрелил его.

«Гориллы» дежурили в городе. Оба имели при себе фотографии Эсперенцы.

За оградой ранчо сморщенная старуха жарила на костре мучные лепешки.

– Буэнос диас, – улыбнулся ей Малко. – Вы знаете сеньора Таконеса?

Старуха не сдвинулась с места и не отвела глаз от огня. Малко прошагал мимо нее и вошел в дом. Потолок оказался таким низким, что ему пришлось пригнуться. На стене висел календарь с красоткой, рекламирующей пепси-колу. Какой-то шутник пририсовал красотке явно преувеличенные женские достоинства. Под календарем стояла статуэтка Святой Девы из черного дерева. В углу лежала куча тряпья, служившая постелью.

Старуха вошла вслед за Малко – все такая же молчаливая и будто отрешенная от внешнего мира.

– Я ищу Таконеса, – громко повторил Малко.

Старуха покачала головой, ее лицо словно окаменело. Малко несколько раз настойчиво повторил имя Мендозы, но так ничего и не добился. Старуха была либо глухонемой, либо слабоумной, либо сочетала в себе и то, и другое. Вполне могло оказаться, что Таконес ночевал сегодня именно здесь, а могло быть и так, что его в этих местах отродясь не видели.

Обескураженный Малко повернулся к выходу и замер: дверь загораживала массивная мужская фигура. На здоровяке были только старые, давно утратившие цвет джинсы и кожаные браслеты на запястьях. Лицо его не предвещало ничего хорошего. У него недоставало половины зубов. Маленькие темные глазки злобно поблескивали из-под кустистых бровей. В правой руке мужчина держал тесак, способный разрубить пополам взрослого быка.