Вива Гевара! - [12]

– На дне моря. Все находилось в лодке. Я уже говорил, что сам еле спасся.

– В каком месте вы выбрались на берег?

Малко рассказал обо всем, стараясь вспомнить мельчайшие подробности своего спасения, и почувствовал, что Эсперенца колеблется.

– Какие инструкции вы получили?

– Я – никаких. Все знал Карлос. Он должен был ввести меня в курс дела, но успел сообщить только адрес и пароль.

– Оружие у вас есть?

– Мой пистолет остался в чемодане.

Мендоза злобно ухмыльнулся, вытащил из-под сиденья пистолет Малко и протянул его девушке. Она внимательно осмотрела оружие, вынула обойму, оттянула затвор и, не увидев ни номера, ни клейма, спросила:

– Откуда у вас этот пистолет?

– Я получил его от человека, который готовил меня к отправке на Кубе. Кажется, пистолет нашли у убитого американского агента. Калибр 38.

Эсперенца задумчиво взвесила оружие на ладони и положила его на пол машины.

– Вам говорили, кто возглавляет Отряд народного сопротивления?

– Нет.

– Я, – не без гордости сообщила Эсперенца. – Мне и предстоит принять окончательное решение. Мы вас действительно ждали: кубинцы нас предупредили. Но... – Она повернулась к Мендозе. – Что ты о нем думаешь?

– Это поганый предатель, которому платят гринго. Он лжет. Не был он ни на Кубе, ни на «Маракае». Работает на американцев...

Эсперенца не сводила с Малко глаз. Австриец чувствовал, что она в нерешительности: у нее нет никаких веских доказательств – ни в пользу Малко, ни против него. А проверка займет несколько недель... Куба ведь не близко. Внезапно по едва заметной перемене в ее лице Малко понял, что Эсперенца приняла решение. И совсем не то, на которое он надеялся.

– Я вынуждена тебя убить, – сказала она. – На мне лежит огромная ответственность. Я знаю, что американцы готовы на все, чтобы расправиться с нами. Они умны и располагают большими средствами. Я не имею права рисковать: ты можешь оказаться предателем.

– Я не предатель, – твердо произнес Малко. – Я приехал вам помочь.

– Врет он, этот гринго, – прошипел Мендоза. – Давай я его пристрелю.

Малко чувствовал, что венесуэлец с первой же минуты невзлюбил его. Так нередко бывает в жизни... Весь хитроумный замысел Ральфа Плерфуа разбивался об эту непредвиденную деталь – о простую человеческую антипатию.

Наступило минутное молчание. Малко мысленно взвешивал свои шансы. Результаты казались неутешительными: пока он будет открывать дверцу машины, Мендоза успеет разрядить в него свой «люгер». И даже если Ральф впоследствии обнаружит убийцу, то его, Малко, это уже не воскресит.

– Я не виноват, что Карлос утонул, – доказывал Малко. – Он-то уж наверняка смог бы вас убедить. А я пробыл на Кубе совсем мало. И никак не думал, что меня так встретят...

Эсперенца не отвечала. Малко чувствовал, что, не будь рядом Мендозы, она вела бы себя иначе. Малко решил не молчать, зная, что следующая ее фраза будет ему смертным приговором.

– Если я предатель, – продолжал он, – то, убив меня, вы откроете свои карты.

Эсперенца пожала плечами:

– Никто ничего не докажет. Ты просто пытаешься выиграть время. Дрожишь за свою шкуру...

У Малко остался последний козырь.

– Подождите, – сказал он. – Пожалуй, у меня все-таки есть одно доказательство. Я хочу вам кое-что показать.

Он потянулся к внутреннему карману пиджака, но Эсперенца резко остановила его:

– Не клади руку в карман!

– Когда сами достаньте мой бумажник, он в левом внутреннем кармане, – сказал австриец.

Мендоза нехотя полез в его карман и вытащил кожаный бумажник.

– Там должна быть газетная вырезка, – пояснил Малко. При свете плафона Эсперенца внимательно осмотрела содержимое бумажника. Найдя вырезку, которой снабдил австрийца Ральф Плерфуа, она долго вертела ее в руках, время от времени бросая взгляд на Малко и сравнивая его лицо с лицом человека, стоявшего рядом с Фиделем на нечеткой фотографии.

– Зачем вы держите это при себе? – спросила она чуть изменившимся голосом.

– Я понимаю, что это глупо, – ответил Малко как можно искреннее, – но это самое дорогое воспоминание в моей жизни. Фидель Кастро пожал мне руку и поблагодарил за то, что я приехал помочь его стране...

Он покосился на Эсперенцу. Она смотрела куда-то вдаль, и на ее лице было написано неподдельное волнение. Малко невольно вспомнил расчетливый цинизм Ральфа Плерфуа и проникся невольной симпатией к душевной чистоте девушки.

Она сложила вырезку. Мендоза тотчас завладел ею, пробежал глазами строчки и презрительно скривился:

– Это еще ничего не доказывает.

Действительно, фотография не отличалась большой четкостью. Но, с другой стороны, нельзя же было убивать человека только из-за того, что кубанские газеты печатаются на плохой бумаге...

– Ладно, – сказала вдруг Эсперенца. – Мы устроим тебе испытание. В городе есть человек, от которого мы давно хотим избавиться. Он причинил нам слишком много вреда. Завтра вы должны его застрелить. Когда я поверю, что вы действительно на нашей стороне. Согласны?

– Согласен.

Малко показалось, что вместо него ответил кто-то другой: бессмысленное убийство не входило в его планы и претило его аристократической натуре. Но чтобы снова увидеть свой родной замок, нужно было для начала избежать смерти...