Витязь - [9]

Появилась, наконец, полиция и осветила сцену ещё одной порцией фар. Её вызвала продавщица из магазина, которая решила отчего-то навестить свое рабочее место после окончания трудового дня – и увидела: батюшки, взломано. Хорошо, что профессора Воздвиженского товарищ участковый знал в лицо, так что разобрался более-менее оперативно и дал команду остальным полицейским упаковывать боевиков-язычников. Зорян и его побратим Услад, придя в себя от увечий, которые им причинил я, попытались исполнить боевой гопак согласно системе Триглав, завещанной «древними украми, ровесниками Хеопса». Хлопцы кричали, что не поддадутся «крывавой християнизации и москальскому ярму», подпрыгивая, стригли ногами и махали руками, но недолго – пока один омоновец парой крепких оплеух не угомонил танцоров. Их потом в чувство приводили нашатырем. Хочубей-Ословский, которому по скорому перевязали голову, уже не говорил на языке асов, ванов и инглингов. Пан стал тыкать в лица полицейским свои удостоверения докторов наук различных университетов, по-моему, поддельные, и членские билеты межгалактических ассамблей, тамплиерских орденов и шаолиньских монастырей. Эти вроде настоящие.

Полицейские просили пана проехать с ними, пан упирал на конвенцию по соблюдению прав сексуальных меньшинств. Причем обращался на хорошем английском, глядя куда-то в сторону – словно там камеры CNN – и называл себя лидером ЛБГТ-сообщества города Жмеринка. Это я до конца не досмотрел, потому что надо было догонять Диву, тьфу, Риту, которая, пользуясь суматохой, скрылась в ночи. Не для того, чтобы мстить – я ж не язычник какой-нибудь, а чтобы ухватиться за единственную ниточку, которая могла по-быстрому привести к пропавшим артефактам.

«Буханка» оказалась в порядке, минут через десять я заметил что-то похожее на удирающую легковушку, через пятнадцать увидел на обочине брошенную машину Риты – кажется, шведский агрегат не выдержал крутой дорожной колдобины. Я рванул, точнее поплелся в придорожный лесок, и в один непрекрасный момент ствол ее пистолета оказался неподалеку от моей головы, притом сзади.

Я стоял и чувствовал кожей прицельную линию, соединяющую дуло и мой затылок. А ведь уже отчаянно хотелось «хэппи-энда».

Я повернул голову в одну сторону, но дал крен в другую и чуток присел – мой затылок ушел с линии прицела. Потом, резко развернувшись и печально застонав от боли в боку, ухватил Риту за кисть, держащую пистолет. Раздался выстрел… Мимо.

Всё-таки она не стала вступать со мной в безобразную драку «дамы против кавалеров». Может, потому что занималась фехтованием – для стройности – а не боксом. Связал ей руки своими подтяжками.

– Ты изнасилуешь меня, – с надеждой спросила она. А у меня в самом деле штаны стали падать – без подтяжек-то как, если совсем исхудал из-за этой археологии.

– Не надейся, – сурово отозвался я, отчаянно пытаясь удержать штаны. – От меня так просто не отделаешься. Где долбанные артефакты, ради которых я корячился, причем бесплатно? Если ответ будет быстрым и точным, я тебя отмажу, да ещё прощу по-христиански. Ну, давай же, по-быстрому заключай сделку с правосудием в моём лице.

Отчего я решил простить такую оторву? Потому что понимаю – на красивых идет охота с ловушками и капканами. И в ловушке было отнюдь не сало. Рита очень хотела сделать карьеру, а Красоткин желал присвоить её стройное тело, и Хочубей тоже, на свой лад, компостируя ей мозги – отсюда и ритины проблемы с алкоголем. Типичная ситуация для дамы с пониженной моральной ответственностью, когда она оказывается в дурной кампании.

– Они в моей машине.

Рита не соврала. Не совсем понимаю, почему норманисты с хлопцами из «Азова» сразу не уничтожили наши славянские находки – тут, наверное, их жадность обуяла. Рита должна была вывезти их в сопредельную страну, пользуясь «зеленым коридором» на границе. И там толкнуть…

Доцента Красоткина я застукал во время конференции в СПбГУ, где он со товарищи праздновал победу норманизма, торжественно демонстрируя тот самый молоточек Тора.

Я встал – как скромный зритель в зале – и ехидно поинтересовался у доцента, а почему от него не слышно ни слова про фрагменты дротовой шейной гривны, пальчатые и подковообразные фибулы, подвески в виде секиры Перуна, подвеску-лунницу, височные кольца, найденные в таких-то раскопах и указующие на славянство почившего витязя. И почему ничего не говорит господин доцент про обнаруженные остатки ладьи, один к одному напоминающей ту, что откопали в Ральсвике на Рюгене, бывшем когда-то славянским Руяном. Красоткин со снисходительной улыбочкой, показывающей превосходящий разум, отвечает, мол, такое не припоминаю и, вообще, вам товарищ не сюда, а в ближайший пивняк, вы адресом ошиблись. Тут зал, где рядами сидели норманисты, доценты с кандидатами – зашумел, зашикал на меня. И ко мне сразу охрана направилась – ребята с наколками в виде «волчьего крюка». Язычники из полка «Азов» опять защищают норманиста. И ничего тут странного – и тем и другим не нравится реальный русский народ с реальной историей. Но Рита вывела на большой настенный экран изображения тех самых славянских находок, зал пришел в смятение и Красоткин слился. Вместе со своими боевиками.