Витязь с двумя мечами - [43]

Однако, как ни был скуп император, свадьба готовилась пышная. Украшали древний замок. Убирали цветами замковую церковь. Жарили, парили, варили. Резали скот, били птицу. Целые отряды сборщиков податей разъехались по округе, отбирая у крестьян последний кусок, чтоб было чем попировать на свадьбе толпе придворных дармоедов. К свадьбе готовились с большим старанием, чем к какой бы то ни было битве. И, конечно же, в целом замке никого не заботили чувства чужестранки-невесты. У всех придворных дармоедов на уме да на языке только и было, что гигантские пироги, сладкие калачи да противни с румяным жарким.

В курьерских каретах примчались из Вены десять самых лучших портних. Десять самых лучших портних обосновались в самой светлой комнате замка и от зари до зари без отдыха кололи иглой да щёлкали ножницами. Шили портнихи с таким усердием, что насквозь протыкали пальцы.

Одна Йоланка не принимала участия в весёлых приготовлениях. Она не выходила из комнаты, и никто ещё в глаза не видел невесты; лишь тот, кто шёл мимо её дверей, слышал порой тихое пение. Аккомпанируя себе на лютне, она напевала чуждые немецкому слуху песенки, которым выучилась на родине.

Грустные это были песни. В них говорилось о далёкой стране, лежавшей к востоку от замка; песни навевали тоску и набрасывали мрачную тень на царившее в замке веселье.

К счастью, до самой свадьбы решено было не показывать Йоланку императору, поэтому никто не беспокоил её, за исключением швей, время от времени вторгавшихся к ней в комнату. Безучастно и молча она позволяла примерять на себе роскошные туалеты, хотя знала, что свадьбе этой не бывать никогда; она свято верила в чудо, которое вызволит её из плена; если же чуда не будет, она скорее умрёт, чем станет женой придурковатого герцога. О том, что герцог придурковат, говорилось во всём замке. Ей об этом поведала служанка. «Губища торчит, а нос за губищу цепляется. Ноги как жерди; волосы как кудель. Трещоткой забавляется да дурашливо, рта не закрывая, смеётся».

До дня свадьбы Йоланка не должна была встречаться ни с императором, ни с герцогом — таково было желание Голубана. Хитрец опасался, как бы во время встречи не разразился придворный скандал. Но был убеждён, что, когда время настанет, он сломает сопротивление строптивой девицы.

И вот день настал; Голубан приказал Титу привести Йоланку в большой рыцарский зал.

— Итак, прекрасная дама, — начал он, обращаясь к представшей перед ним Йоланке, — ты поступила разумно, решив последовать моему благожелательному совету.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, презренный изменник! — гордо откинув голову, отрезала Йоланка.

— Ты напрасно разговариваешь со мной так дерзко. Ведь я твой благодетель. Ты считала, что я тебя не достоин, вот я и постарался: нашёл тебе более достойного жениха — герцога. По-моему, я поступил благородно. Ты станешь супругой императорского внука.

— Никогда!

— Туалеты готовы. Свадебная церемония тоже. Все приближённые великого императора уже собрались на пир. Через несколько часов ты пойдёшь к алтарю. Не вздумай твердить «никогда». Ручаюсь головой, что тебя обвенчают.

— Никогда! — ещё решительней крикнула Йоланка.

Тогда Голубан обратился к Титу, стоявшему позади неё:

— Ну-ка, Тит, отодвинь вон ту плиту!

Тит послушно нагнулся и за спиной у Йоланки приподнял каменную плиту, которую непосвящённый не мог заметить, потому что она совершенно сливалась с каменным полом. Из отверстия вырвались зловоние, холод, сразу запахло сыростью и затхлостью. Йоланка испуганно обернулась и в ужасе отпрянула.

А Голубан вскочил с кресла, крепко схватил её за локти, подвёл к краю отверстия и наклонил.

— Смотри, смотри туда!

Йоланка вскрикнула.

— Это последний путь преступников и непокорных, по которому они навсегда уходят из нашего замка. Пропасть бездонна, где-то внизу её днём и ночью пируют рогатые черти. И преступная душа попадает прямёхонько в ад… Говори же, пойдёшь венчаться с герцогом?

— Никогда! — глухим, дрожащим голосом ответила Йоланка.

Голубан снова обратился к Титу:

— Не задвигай плиту, голубчик. Стереги пленницу. Вид этой чёрной бездны заставит её изменить решение.

— Прочь, изменник! — снова собравшись с духом, крикнула Йоланка.

— Ладно, уйду. Я-то послушен. Но, когда принесут тебе свадебные дары, я надеюсь, ты сделаешься добрее. Сокровища, конечно, тебя порадуют… От жениха-то ведь радости мало, — злорадно засмеявшись, добавил он и вышел.

Тит чётким шагом расхаживал взад и вперёд возле жуткой щели в полу. Йоланка только сейчас заметила, как он разодет. Тит щеголял в одежде цветов безвременника и шпорника и был пёстр, как пашня ленивого земледельца.

— Эк меня занесло! — сказал он не то самому себе, не то обращаясь к Йоланке. — Совсем недавно я возился с мужицкой голытьбой, а сейчас я солдат великого императора и стерегу знатную пленницу. А зря, потому что счастье храброго человека…

— Гадина! — вырвалось невольно у Йоланки.

— Что? Гадина? Я — гадина? Это меня ты осмелилась назвать гадиной, хотя знаешь, что жизнь твоя в моих руках? Видишь эту чёрную яму? Стоит мне захотеть, и она поглотит тебя навеки. Помни, что я сейчас господин, а ты всего только пленница.