Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. - [84]

Начало творческой деятельности А.А. Зимина пришлось на время господства созданных в эпоху сталинского засилья схем исторического развития России[1041]. Первая из книг цикла — «Реформы Ивана Грозного» — носит на себе следы их влияния, но уже вторая, посвященная опричнине, знаменует разрыв со стандартными для периода культа личности концепциями[1042]. Чтобы понять сущность эволюции взглядов Зимина-историка, следует иметь в виду одну замечательную особенность его личности: с годами он становился не консервативнее, как бывает часто с учеными, а радикальнее, свободнее от традиционных воззрений. С возрастом к нему приходили большая раскованность, независимость мысли.

Переломной для творчества А.А. Зимина стала работа над книгой о «Слове о полку Игореве», «изданной» в 1964 г. тиражом 101 экземпляр «для служебного пользования». Он не первый и не единственный усомнился в том, что «Слово…» написано в XII в. Но прочие не решались ни обнародовать свои сомнения, ни потратить годы напряженного труда на серьезное исследование, сулившее лишь тернии без лавров. Зимин же продолжал исследование со всей страстью, на которую был способен, и много лет спустя после закрытого обсуждения первого варианта книги, несмотря на то что мысль о передатировке «Слова…», «еретическая» в начале 60-х годов, ставила под удар его будущее. В конце 1978 г. Зимин писал, что для него «история со «Словом…» была важна… потому, что разоблачила миф о «чистой науке» древников в нашем Отечестве… Стало ясно, что, так сказать, «чисто научные» вопросы теснейшим образом переплетаются с нравственными»[1043].

Работа над этой «злосчастной книгой», как окрестил ее сам Александр Александрович, потребовала от него немалого мужества. Но именно преодоление страха перед идеологическими проработками дало ему силу уйти в своих последующих трудах от привычных стереотипов, а в последние годы писать одну книгу за другой, не задумываясь над тем, насколько «проходимо» выливающееся из-под пера. «Витязь на распутье» по необычности выводов может быть сопоставлен только с трудом о «Слове…», который уже в течение четверти века является источником методики для официального «слововедения», стыдливо умалчивающего о том, что послужило ему импульсом. Но если монография о «Слове…» недоступна широким кругам исследователей, то участь «Витязя…» более благоприятна — он выходит к читателю.

В книге нет историографического очерка, поэтому следует напомнить некоторые важные этапы в изучении истории становления единой русской государственности.

Вплоть до начала XX в. основным стержнем русского исторического процесса считалась борьба между монархами — строителями сильного государства и противостоявшими им силами. Такими силами, по мнению виднейшего историка XIX в. С.М. Соловьева, были носители «родовых начал» — бояре, а в более поздние века — казачество. Не сомневаясь в необходимости и благотворности для народа державного могущества государства, Соловьев и его последователи задавались скорее другим вопросом: почему центром государства, «собирательницей Руси», оказалась Москва? Объяснения предлагались разные: удобное расположение Москвы на водных торговых путях, ее удаленность от Золотой Орды и татарских набегов и т. п.

Лишь в начале XX в. историков стали занимать еще более важные вопросы: почему Московское государство сложилось именно в XV в. и в какой степени политическое объединение русских земель находит параллель в создании других централизованных государств в тот же период? На сходство ряда институтов удельной Руси и феодального общества на Западе обратил внимание один из наиболее оригинальных исследователей истории древней Руси — Н.П. Павлов-Сильванский. Он полагал, что к XVI в. на Руси, как и на Западе, на смену «политическому феодализму» пришла сословная, а затем и абсолютная монархия. Пытался сопоставить процесс образования Московского государства со складыванием национальных государств на Западе и М.Н. Покровский, но его попытка объявить русское самодержавие воплощением «торгового капитализма» явно не подтверждалась фактами. Воззрения М.Н. Покровского были резко осуждены по повелению Сталина, но объяснение образования Руси, основанное на аналогиях с западноевропейской историей, сохранилось. При этом использовался незаконченный набросок статьи Ф. Энгельса, озаглавленный при издании «О разложении феодализма и возникновении национальных государств»[1044], хотя Ф. Энгельс, объясняя создание западных государств в XV–XVI вв. укреплением торговых связей между отдельными землями и союзом королевской власти с городским населением, вовсе не утверждал, что аналогичные процессы происходили и в России.

С начала 50-х годов, когда А.А. Зимин обратился к этой теме, традиционные построения стали вызывать все большие сомнения. Найти признаки складывания единого рынка на Руси в XV в. оказалось тем более трудным, что сколько-нибудь значительный материал источников (Писцовые книги) дошел до нас лишь с конца XV в. Поэтому причину образования единого государства легче было искать (как это уже делалось прежде) во внешнеполитических факторах (опасность нападения Золотой Орды и других соседей). Предложенное С.Ф. Платоновым и популярное в науке объяснение опричнины борьбой Ивана Грозного с боярами-княжатами оказалось также неубедительным: политика Избранной рады, которой противопоставлял свою политику Грозный, не отражала стремлений бояр: земли, взятые Грозным в опричнину, вовсе не были землями княжат.