Витькины небеса. Жить ради Победы - [3]

Погожий летний вечер, такой же, как и вчера. Где-то далеко уже целый день идут кровопролитные бои, рвутся снаряды, гибнут люди, рушатся города. Уже держит оборону окружённая фашистами Брестская крепость… А у нас в глубинке — всё те же барашки-облака, да пастух Солнце. И только плач, возносящийся над русскими деревнями к небу, нарушает тишину. Да причитания: «Господи, за что же нам такое горе?»

Так в Витькиной жизни, как и в судьбе всей страны, случился крутой поворот. Так закончилось Витькино детство.

3. ВТОРОЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ

Чёрно-белое войско Тевтонского ордена, построенное, как обычно, «свиньёй», быстро приближалось к новгородской дружине. Завывала устрашающая музыка. Кони, стуча копытами об лёд, пофыркивали под тяжестью облачённых в железные доспехи крестоносцев. На головах рыцарей — какие-то диковинные рогатые шлемы, похожие на перевёрнутые вёдра, с прорезями для глаз.

Русские ополченцы от мороза, а больше — от нетерпения переминались с ноги на ногу. Вглядываясь в надвигавшуюся немецкую армаду, ждали княжеского приказа.

— Пора! — молвил князь Александр Невский и вытащил укороченный кавалерийский карабин Мосина образца 1891 года. — По моей команде дадим залп, и враг провалится под лёд: слишком тяжёлые у них панцири!

— Да куда там! — не выдержал находившийся неподалёку Витька. — В наших краях зима дюже морозная была. У нас на Подозерьи лёд очень крепкий!

Но никто из бородатых дружинников, облачённых в кольчуги и, как ни странно, в краснозвёздные будёновки, не обратил ни малейшего внимания на вопль мальчишки.

— Целься! — приказал князь, и тысячи винтовок с примкнутыми штыками ощетинились в сторону приближавшегося неприятеля. — Пли!

Раздался невероятный грохот от упавшей на пол чугунной сковороды. Витька быстро пришёл в себя после странного сна, навеянного фильмом про Ледовое побоище. Не успел ещё тёплый июньский ветерок, залетавший в избу через распахнутое окошко, окончательно разогнать сонное наваждение, как вспомнились вчерашние тревожные события. Во сне-то оно всегда всё проще.

Мамка звала завтракать. Умывшись над тазиком холодной водой, Витёк покушал прямо из чугунка варёной картошки с парным молоком и отправился искать своих друзей-сверстников. С десяток мальчишек и девчат школьного возраста торчали, как обычно, на пятачке у оврага. Были там и его приятели Мирон и Кузя. Вся компания, в связи с начавшейся вчера войной, пребывала в приподнятом патриотическом настроении.

Ребята рассуждали о том, сколько времени понадобится Красной армии, чтобы разгромить фашистов. Приходили к выводу, что недели за две, много за три наши победят. Спросили о том и у подошедшего Витьки.

— Я думаю, война продлится месяца два… — неуверенно начал Витёк.

— Да что ты, белены объелся?! Сказанул, курам на смех! — перебили его возмущённые и насмешливые голоса пионеров. — Разобьют немца дней за пятнадцать-двадцать. Эх, жаль, пока мы подрастём, уже всех врагов победят, нам повоевать не достанется!

Витька смутился и не находил, что ответить, но тут он увидел отца. Батя ехал, управляя лошадью, на телеге, гружёной какими-то ящиками. Витёк не растерялся, подбежав к повозке, на ходу запрыгнул на маленькое местечко, пустовавшее рядом с отцом.

— Пап, ты куда? Можно с тобой?

— В город еду, тару на склады повёз, — отец потрепал Витькину макушку. — Этой ночью нашим мужикам повестки на войну разносили. Всем, кроме нас, что на строительстве завода трудятся. А утром на работе митинг провели. Объявили, что бронь у нас какая-то; значит, без нас воевать будут. Мы, мол, тут нужнее. Завод наш 315-й для обороны очень важен, достраивать быстрее надо.

Батя с 40-го года, как семейство их перебралось на Филейку из Сунского района, работал на этом объекте. Трудился в гужевой бригаде на собственной лошади, перевозя грузы для строительства. Их семья вначале снимала комнату в доме в деревеньке Орловы, что подле стройки. Затем купили полдома в Суханах. А этим летом отец планировал с помощью таких же извозчиков из бригады ставить свой дом. Да только планы эти, похоже, откладывались.

* * *

Телега тряслась, поднимая клубы пыли, по грунтовой дороге, гордо именуемой Филейским шоссе. Полем, перелеском добрались до окраины Кирова. Проезжая мимо конечной автобусной остановки, что располагалась у КУТШО[1], они увидели огромное скопление народа. В основном — мужчины. Витька разглядел в руках у многих из них какие-то бумажки. «Повестки на фронт!» — догадался он.

Тут как раз подкатил неказистый серый автобус. Сразу стало понятно, что места всем не хватит. И тогда женщины и дети смиренно отошли в сторонку, пропуская вперёд мужчин. Переполненный автобус еле тронулся. Женщины и дети остались ждать следующего. Между тем к остановке уже спешили другие новобранцы.

Мороз пробежал по коже от непривычной картины: женщины, дети и старики уступают место в автобусе здоровым мужчинам. Мужчинам, спешащим на войну.

Телега, гружёная под завязку, продолжала путь. Грунтовка сменилась булыжной мостовой. Показались первые каменные дома в два-три этажа. Возле одного из них рабочие крепили на верхушке столба железный репродуктор.