Витки - [7]

Ничего не получилось.

— Давай обратимся в суд, — предложила Кора.

— Нет, — ответил я. — Обойдемся без посторонних. Я сдержал свое слово — мы ждали, мы пытались. Завтра мы уезжаем.

— Так ничего и не узнав?

— Все придет. Я чувствую.

— Ты и Багдад «чувствовал».

— Иначе.

— Вот как?

Тяжелый был день. Вдобавок ко всему снова вернулись демоны, прихватив с собой запас кошмаров. К счастью, большинство из них с первыми лучами солнца исчезли бесследно. За исключением сценки последнего танца войны вокруг бензоколонки «Ангро Энерджи» с участием всевозможных ужасов; и земля разверзлась под ногами, когда какой-то толстяк пылающим топором разрубил гигантскую голограмму моего мозга… Словом, все те маленькие прелести, которые превращают сон в захватывающее приключение.

Кора не очень радовалась нашему отъезду, но я выполнил свои обязательства, и она сдержала обещание. Почти всю дорогу нас преследовал моросящий дождь, и мы оба были далеко не в блестящем настроении, когда приехали домой.

Едва пришли в себя, как Кора вновь завела разговор об адвокатах. Нет ли у меня надежного юриста, способного заняться этим делом?

— Нет, — солгал я.

Просто мне не хотелось идти этим путем, и подобные разговоры стояли поперек горла. А она не унималась. Я вновь почувствовал злость, на сей раз на Кору, но боялся дать ей выход. Я сказал, что устал, что у меня опять разболелась голова и что мне нужно побыть одному. Потом извинился и вышел на улицу.

Прогулка привела меня к бару, куда я изредка заглядывал, возле старого дома Эрнеста Хемингуэя. Неужели Хемингуэй в самом деле утащил отсюда писсуар и сделал из него дома поилку для своих котов?

Я потягивал пиво, когда ко мне подошел Джек Мэйс. Рослый, веснушчатый, вечно улыбающийся, песочные волосы, выгоревшие до белизны… Пожалуй, более несерьезного человека я не видел. Он часто влипал во всякие неприятности, хотя, в сущности, ничего порочного в нем не было. По натуре Джек был искателем удовольствий и, подобно мне, каждый месяц получал вклад на текущий счет. Только он знал, откуда приходят деньги. Ему их переводили родители — за то, чтобы он не возвращался в Филадельфию.

— Дон! — Он хлопнул меня по плечу и сел на соседний стул. — Сколько лет, сколько зим! Куда ты пропал?

— Немного попутешествовал. А как у тебя?

— Слишком хорошо, чтобы хотелось уезжать. — Джек ударил по стойке. — Эй, Джордж, принеси-ка кружку!.. Ко мне тут прибились две крошки, — продолжил он. — Тебе это пойдет на пользу.

Мы пили пиво и болтали. Я ничего не рассказывал — Джек не из тех, с кем делятся неприятностями. Зато в искусстве пустопорожних разговоров ему не было равных, и это меня вполне устраивало.

Не успел я опомниться, как уже стемнело. К тому времени мы успели поесть — не помню где — и посидели в другом заведении. В голове у меня все плыло, но Джек казался свежим, как огурчик, и беспрерывно трепался, пока не дошли до его дома.

Потом он знакомил меня с девушками, включал музыку, готовил коктейли, снова готовил коктейли… Мы потанцевали. Немного погодя я заметил, что он и высокая — Лаура — куда-то исчезли, а я сижу на диване с Мэри, обнимая ее за плечи, со стаканом на коленях и второй раз выслушиваю историю ее развода. Периодически я кивал и время от времени целовал Мэри в шею. Не думаю, что это отвлекало ее от захватывающего рассказа.

Еще немного погодя мы каким-то образом оказались в одной из спален. Позже я выплыл из забытья на несколько секунд, смутно припоминая, что девушка осталась мною недовольна, и никого рядом с собой не обнаружил. И снова заснул.

Наутро я чувствовал себя больным и разбитым и потащился за исцелением в ванную, оснащенную Джеком лучше любой аптеки. Пока я глотал попадавшиеся под руку витамины, желудочные, болеутоляющие и успокоительные средства, магический занавес в моем сознании колыхнулся, неожиданно приоткрыв какие-то картины. Я даже не сразу понял, какие. А когда понял, застыл с полным ртом и едва не захлебнулся.

Из прихожей донесся шум. Я выплюнул пахнущую мятой жидкость, сполоснул раковину и вышел.

Джек, в желто-оранжевом пляжном полотенце, направлялся в туалет.

— Джек! Я работал в «Ангро Энерджи»!

Он поднял мутные глаза, пробормотал: «Прими мои соболезнования» — и исчез в туалете.

При мыслях о Коре мне стало стыдно, но в целом я чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Я вспоминал, и это отодвигало все остальное на второй план.

Да, я работал на «Ангро». Не охранником, не бурильщиком, вообще не в поле. Не на разведывательной станции. Чуть не сказал себе «ничего технического», но что-то меня останавливало. Это было бы неправдой.

Возможно, переработка информации? Я определенно разбирался в компьютерах…

Где-то в управленческом аппарате или в лаборатории… Да, в какой-то лаборатории, точно.

Затем, на миг, мне явилось видение — то ли воспоминание, то ли воображение, то ли смесь того и другого: дверь, дверь из старомодного матового стекла. Она как раз закрылась перед самым моим носом, показав черные буквы: «ВИТКИ. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ».

Разумеется, дроссели индуктивности еще нужны в некоторых устройствах типа реле, их не заменили процессоры и микропроцессоры…