Стук барабана стал гораздо громче, заглушая все остальное своим мерным грохотом. Торвальд поднес к губам огромный медный рог вождя и, в ожидании, стал вглядываться в окутанное туманом ущелье. И вот, сквозь блестящие брызги, я увидел две могучие вершины, торчащие из стен, между которых было пространство лишь с длину корабля, и через него рвалась бушующая вода, высоко вздымаясь, а затем падая куда-то вниз, в гигантскую бездну. За водяной занавесой виднелась гладкая там, где ее отполировала вода, поверхность скал-близнецов: левая — черная и блестящая, правая, — казалось, ярко золотая. Мощный рог протрубил сигнал, весла глубоко погрузились, и на мгновение мы остановили наш бешеный ход, удерживаемые напрягшимися веслами, но затем поток понес нас дальше. Вновь и вновь опускались весла, и раз за разом мы почти останавливались, затем продолжали нестись вперед. Теперь мы с вождем всем весом налегали на мощный штурвал, борясь с бушующим потоком. С каждым богатырским ударом весел я видел, как стена воды справа становилась все ближе и ближе. Весла заработали быстрее, в идеальном ритме, и крепкое рулевое колесо яростно сопротивлялось нам. Теперь, сквозь буйство воды, я услышал голоса человеческие, бросающие боевой клич, к которым вскоре присоединился и мой, прославляя гимн Юздрала.
Бурные воды перед кораблем взбирались все выше и выше, достигая тридцатиметровой высоты и врезаясь в скалу, нависающую над гигантской бездной. Огромные волны разбивались над нами — не соленые, но отвратительно сладкие, отдающие грибами, — обрушивая на нас падающий с небес белый огонь. Но весла по-прежнему били мощно и ровно, и штурвал медленно поворачивался вправо. Острая боль охватила мои напряженные мышцы, и я увидел, как Торвальд закусил нижнюю губу, и кровь заструилась по спутанной бороде. Теперь котел был где-то далеко внизу, и корабль-дракон висел над бездной, в которой грохотала вода, падая и падая в бесконечную пропасть, где медленно кружил в вялой задумчивости бледный туман. На мгновение мы застыли на месте, — целая вечность воспоминаний и отчаяния, в которой ясно встали передо мной забытые лица из детства. Затем, словно кречет, мы ринулись сверху по воздуху, летя во внезапной тишине: бушующая вода лишь тихо шептала где-то вдали, напевая и убаюкивая утомленные мышцы. Мы больше не пробивались сквозь бешеные волны, а мягко покачивались, и нежный голубой свет сочился через душистый воздух вокруг — истинно райская смерть. Торвальд был рядом со мной, когда меня унесло в бархатную темноту.
Я ОЧНУЛСЯ, когда Торвальд мягко пожал мне плечо. Гребцов не было, он стоял на фоне голубоватого свечения, которое маленькими вспышками посверкивало с потолка огромной пещеры, где мы плыли. Теперь я понял, что случилось. Золотая гора, высившаяся справа, оказалась полой, и в самом центре узкой расщелины, через которую уходила бушующая вода, был сводчатый проход, через который мы и прошли с последним усилием гребцов, попав в спокойную туманную лагуну под горой. Даже в обычных условиях, когда река лишь едва струилась из застойных болот, попасть сюда было делом не простым, но теперь, когда целое море изливалось через ущелья в скалах, это требовало нечеловеческих умений и сил, но, тем не менее, эти люди смогли провести нас сюда.
Мы находились рядом с гладким черным пирсом, выступающим из стены пещеры. Сама же пещера оказалась низкой и широкой, и, в какую сторону ни глянь, — везде висела голубая дымка. Здесь, в скале, была вырезана большая ниша фасадом из украшенных золотом колонн. За ними виднелось множество коридоров, убегающих в гору, и широкая лестница, поднимающаяся на вершину. Лестница освещалась голубым светом и вела плавной спиралью, проложенной в черном камне. На всем протяжении прохода, стены были украшены золотом. Подобную резьбу, можно встретить в вентиляционных сооружениях верхнего мира, но здесь она была более тонкая и красивая, повторяющая живые узоры каких-то неизвестных растений. Мы шли вверх, неся с собой Гектора — путем, явно очень знакомым Торвальду. Глянув на ступеньки, я заметил, что по ним часто ходили, их грани закруглились за долгое время. Что за народ вырезал эту крепость в сердце горы? И кто такие Поющие?
Вершина оказалась конической, и по мере того, как мы поднимались, лестница все больше приближалась к внешней стене, а вдалеке стал слышен рев водопада. Наконец, мы вышли на площадку, на которой оказалась еще одна ниша — небольшой альков, откуда виднелась река, текущая далеко внизу. Над потоком возвышалась черная скала, склон которой был направлен к нам — зеркальное отражение горы с другой стороны бурлящих вод. Над нами и вокруг нас росли террасы — Золотой Город Поющих.
Его образовывали тупоконечные золотые башни, уровень за уровнем окружая конус вершины. Гладкая внешняя стена поднималась от самой скалы, продолжаясь ступеньками, которые в действительности были широкими террасами, уменьшенными расстоянием, и заканчивалась небольшим золотым блоком, переходящим в незаостренную вершину. Гладкая золотая стена, уходящая в пропасть и исчезающая в светящейся дымке, поднимающейся к низко висящим облакам, которые цеплялись за вершину горы, оказалась усеянной окнами и балконами, выходящими в сторону реки и бездны. На террасах широких проходов между уровнями зданий росли деревья и цветы, благоухающим изобилием взбирающиеся по золотой резьбе внутренних стен. И, как нимб, над городом висел голубой свет, озаряющий все нежной лазурью. Что за странные люди эти Поющие, которые построили такой город на скале, и заставили деревья и растения цвести во вредном воздухе подземного мира?
