Витийствующий дьявол - [3]

– А у тебя двушка есть? – спросил Сашок.

Капитанов долго копался в карманах, звенел мелочью.

Нашел двушку, но не отдавал.

– У меня все рассчитано, – сказал он. – Включая бутылки.

– Держи, – Сашок протянул ему пятак.

– Ладно, – Капитанов отдал ему двушку.

Держа монетку в пальцах, Сашок шел по улице. Было грустно. Новая жизнь не вытанцовывалась. И ясно было – не уехать ему в Омск.

Он остановился у телефонной будки. В ней стояла женщина, набирала номер. Раз набрала. Послушала, нажала на рычаг, снова набрала. Сашка она не видела. А Сашок ее разглядывал. Машинально, думал о другом, но разглядывал.

– Алло, – сказала женщина, – алло!

Ударила по телефону, подергала за рычаг. Видно, разъединилось.

Она расстроилась, открыла кошелек, стала копаться в нем. Потом обернулась, увидела Сашка.

Женщина была худенькая, ладная, поменьше Сашка ростом и какая-то ясноглазая.

– Простите, – сказала женщина. – У вас не будет двушки? А то мою автомат проглотил.

Она сказала это виновато, словно просила прощения.

Сашок сразу, не раздумывая, протянул ей свою двушку.

– Спасибо.

И женщина в обмен протянула ему пятак.

– Не надо, – сказал Сашок, отодвигая ее руку. – Зачем это?

– Но как же? Я не могу принимать от вас подарков.

– Какой же это подарок? – удивился Сашок. – Я вам двушку, а вы мне пятак.

– Но вы же мне любезность оказали. Мне так нужно позвонить, а автомат проглотил.

– Ну и берите, – Сашок насильно вложил в руку женщины двушку.

– Спасибо, – сказала женщина.

Она посмотрела на Сашка, и тому вдруг стало грустно, что он уезжает в город Омск и никогда больше эту ясноглазую женщину не увидит.

Женщина еще глядела на него, но взгляд ее изменился – она уже думала о другом, о своих делах. Отвернулась, стала набирать номер. Сашок поглядел на ее пальцы, а потом ему стало неловко – ну ладно, отдал двушку, герой, кавалер. А теперь-то что стоишь?

И он пошел дальше. Все равно не позвонишь Башмакову.

И даже к лучшему. Не даст ему Башмаков денег. И неловко даже просить их у Башмакова.

Так Сашок дошел до почты.

Задумавшись, он чуть не проскочил ее. Вспомнил, развернулся и чуть не столкнулся в дверях с высоким человеком в черном строгом костюме. Человек шел быстро, решительно. На Сашка он даже не посмотрел, но в лице его было что-то такое, что заставило Сашка запомнить его на всю жизнь. Это было красивое, резкое, рубленое, но недоброе лицо. Черные пронзительные глаза прятались под густыми бровями, светились угольками, с красным подсветом. Незнакомец посмотрел на часы. На пальце блеснул массивный золотой перстень.

«Делец», – подумал Сашок и вошел в почтовое отделение.

Там было почти пусто. Только какая-то бабуся жаловалась девице за барьером, что ей «Работницу» не принесли, а крашеная девица лениво повторяла, что бабусе надо обращаться в отдел доставки. Сашок взял бланк для телеграммы, прошел за стол. Полез в карман, но вспомнил, что ручку забыл дома, взял ручку со стола – она была ученическая чернильная, а чернил в чернильнице почти не осталось, так, гуща какая-то.

Он написал адрес, но тут перо засорилось. Сашок протер перо недописанной телеграммой, взял новый бланк. Снова начал писать, но буквы получались кривые и толстые. Сашок спросил девицу за барьером:

– Чернил можно налить?

– Нету чернил. Не завезли, – сказала нагло девица. Ведь он не обижал, не грубил, а она огрызалась заранее.

– Да вы поглядите, – сказал Сашок.

– Сказала, нет. Со своей ручкой надо ходить. Тридцать копеек пожалел.

Хотел Сашок кинуть ей чернильницу в лицо, но потом взял себя в руки. Охота была связываться… К тому же неясно еще, что писать сестре в телеграмме. Можно просто: «Выезжаю по твоему приглашению, высылай пятьдесят». А можно душевнее: «Решил начать новую жизнь. Возвращаюсь в родные пенаты».

Сашок взял новый бланк, осторожно обмакнул перо в чернильницу, чтобы не доставало до дна, до самой гущи. И тут увидел бумажник.

Как он его раньше не увидел, непонятно – он ведь лежал на столе на полном виду. Черный кожаный шершавый бумажник с золотой буквой Д в углу. Солидный бумажник. Не нужно было его открывать, чтобы увидеть пачку четвертаков, что лежит в боковом отделении, а может, даже чеков из «Березки». Такой бумажник.

Сашок сразу подумал про того дельца, которого встретил у входа. Делец бумажнику соответствовал. Хотя такие обычно бумажников не теряют. А больше терять некому. Бабуся с «Работницей» к бумажнику отношения не имеет, еще заходили два или три человека, но к столу никто из них не приближался.

Что делает обыкновенный человек в таких случаях? Он протягивает бумажник девице за барьером и говорит: «Кто-то забыл». Девица кладет бумажник возле кассового аппарата, и бумажник ждет своего владельца.

В другой раз Сашок так бы и поступил. Он вообще чужого не брал. Может, только на работе что-нибудь, если ребята попросят. Но, во-первых, девица на почте была уж больно подлая. Ей отдашь бумажник, а она заподозрит, что ты из него что-нибудь вынул. Вполне способна. А во-вторых… Во-вторых, Сашок начал новую жизнь, а денег для этого не было. Денег не было, а в голове стучали слова Жоры про дамскую сумочку. В конце концов, стал убеждать себя Сашок, нет никаких гарантий, что девица вернет бумажник по назначению. Вполне может себе оставить. И тот делец, он тоже уже забыл, где бумажник посеял. И не вернется сюда за ним. А если я этот бумажник ему отнесу? Пожалуйста, скажу, пользуйтесь на здоровье, мне чужого не надо, я хотел как лучше сделать. Неужели после этого делец не отстегнет полсотни? Ну хотя бы червонец? Должен отстегнуть.