Visum et Repertum - [11]

1466. Была одна женщина, которую подозревали в том, что она Стрия. И она причиняла вред, и одному еврею явилась в образе кошки, и еврей тот ударил ее. На следующий день она попросила еврея, чтобы тот дал ей хлеба и соли. И хотел он ей дать, но один старик сказал ему: «Не будь чересчур праведен» (Еккл. 7:16)[80]. Когда имеется долг перед другими, не должен человек выказывать свою праведность — ибо, если будет она жить, станет вредить людям. Тем Святой, да будет Он благословен, создал для тебя пример, как Амалика для Саула, которого наказал за то, что оставил его жить[81].

1467. Одна женщина была Стрия, но позволяла тому, кому причинила вред, брать от ее хлеба и соли, и в таковом случае следует проявить к ней милосердие.

Знай также, что была однажды ведьма, Стрия, которую поймал один человек. И сказал ей: «Не пытайся <освободиться> из моей хватки, ибо ты причинила в мире множество смертей. Что сделать мне с тобой, чтобы после смерти ты не пожирала <человеческую плоть>?» И сказала ему, если найдешь в могиле <Стрию> с раскрытым ртом, нет лекарства, ибо дух ее будет причинять вред живым. И нет иного средства, кроме как вогнать кол ей в рот и в землю. Тогда не станет она более чинить вред. И по этой причине, надобно наполнить ее рот камнями.

MS Oxford 1567, 41b.

Пастух из Блова

Первое известие о пастухе из Блова в Богемии содержится в сочинении Summula chronicae tarn Romanae quam Bohemica («Кратко изложенная римская и богемская хроника»), написанном в 1360–1365 гг. Яном Неплахом (1322–1368/1371), советником императора Карла IV и аббатом бенедиктинского монастыря в Опатовице над Лабой, сожженного гуситами в 1421 г. Появление этого ревенанта Нейлах отнес к 1336 г.

В году MCCCXXXVI Филипп, сын короля Майоркского, с XII дворянами королевства вошел в орден братьев Меньших[82] в канун Рождества Христова и в Богемии, на расстоянии около мили от Кадана[83], в деревне, называемой Блов[84], умер пастух по имени Мыслата[85]. И каждую ночь бродил он вокруг всех хуторов и устрашал и убивал людей и разговаривал с ними. И когда пронзили его колом, сказал: дали мне посох, дабы защищаться от собак, только очень мне больно; и когда его выкопали для сожжения, он раздулся, подобно быку, и страшно рычал. Когда поместили его в огонь, некто схватил кол и проткнул его, и тотчас брызнула кровь, словно бы из сосуда. Более того, когда его выкопали и положили на повозку, он поджал ноги, точно живой, и когда поглотил его огонь, прекратилось все зло, тогда как до сожжения всякий, кого звал он по имени ночью, умирал в течение восьми дней. Также в том году умер папа Иоанн XXI и Бенедикт XII избран был на папство[86].

Вальвазор и Мыслата

История пастуха из Блова может послужить прекрасным примером распространения и трансформации рассказов о протовампирах и ревенантах. Из хроники Неплаха ее заимствовал для своей «Чешской хроники» (Annales Bohemorum) католический священник Венцеслав (Вацлав) Гаек из Либочан (?-1553). Его хроника, вышедшая в 1541 г. и переведенная на немецкий в 1596 г., отличалась как глубокой проработкой источников, так и множеством вымышленных подробностей, однако долгое время считалась одним из наиболее важных очерков истории Богемии. Гаек датировал случай пастуха из Блова 1337 г. Затем пастух-ревенант появился в монументальном историческом труде Die Ehre deß Herzogthums Crain («Слава герцогства Крайна», Нюрнберг, 1689) словенского дворянина, ученого, путешественника и коллекционера Янеза Вайкарда Вальвазора (Иоганна Вейхарда фон Вальвазора, 1641–1693). О пастухе из Блова писал в трактате Magia posthuma («Посмертная магия», Ольмюц, 1704/6) Карл Фердинанд фон Шерц, упоминался он и в знаменитой книге аббата и экзегета Огюстена Кальме Dissertations sur les Apparitions des Anges, des Démons & des Esprits, et sur les Revenons et Vampires de Hongrie, de Boheme, de Moravie & de Silesie («Рассуждения о явлениях ангелов, демонов и духов, а также о привидениях и вампирах в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии», Париж, 1746–1751), а также в сочинениях плодовитого Ж. Коллена де Планси (1793/1794-1881), автора многочисленных сочинений по оккультизму и демонологии. Для Мыслаты из Блова, как и следовало ожидать, нашлось место и в трудах ранних вампирологов XX в., к примеру в книге Дадли Райта Vampires and Vampirism («Вампиры и вампиризм», Лондон, 1914) и в исследовании Vampire: His Kith and Kin («Вампир и его родные и близкие», Лондон, 1928) Монтегю Саммерса. По мере странствий история пастуха обрастала колоритными подробностями: если у Неплаха пастух лишь «поджал ноги», у Кальме (со ссылкой на фон Шерца) возникают драматические сцены — пронзенный колом мертвец «на следующую ночь поднялся, напугал нескольких человек и душил еще сильнее, чем прежде. После этого его выдали палачу и тот положил его на повозку, чтобы отвезти за деревню и сжечь. Этот труп выл как безумец и дергал руками и ногами, точно живой. Когда его вновь пронзили колами, он принялся испускать громкие крики, и из него полилось много ярко-алой крови». Составляя Dictionnaire infernal /«Инфернальный словарь»/, который с 1818 по 1863 гг. выдержал шесть изданий, де Планси, очевидно, счел нарратив достаточно выразительным, но добавил от себя, что мертвец, поднимаясь из могилы, «сломал кол». Речь живого трупа приобрела еще более издевательский оттенок: «“Вы были так любезны», — произнес вампир, разевая громадную пасть, — что дали мне палку, и теперь я смогу защищаться от собак”». Некоторые из этих подробностей были подсказаны версиями Гаека и Вальвазора, чей рассказ приведен ниже.