Виски со сливками - [16]

Мы опять остановились под густыми тополиными кронами, прислушались.

Никаких звуков не раздавалось.

— Так, Наташа, опять тебя поднимаем. Осмотрись.

Во дворе с этой стороны было пусто. Валялись пустые ящики, какие-то канистры, осколки стекла, куски проволоки, металлическая стружка. В общем, типичный заводской двор. По находящимся там предметам и не поймёшь, что производят на заводе. Если это вообще можно понять, даже пройдясь по территории. Метрах в двадцати от того места, где стояли мы, только с другой стороны забора, располагался какой-то сарай. Между ним и забором было около метра. Рядом с сараем стояла огромная цистерна.

Я сообщила об увиденном, и полковник принял решение продвинуться на двадцать пять метров влево и перелезать между сараем и цистерной, чтобы в случае возникновения непредвиденных обстоятельств мы могли спрятаться или за сараем, или за цистерной. Так мы и сделали, зацепив альпинистский крюк и спустившись по припасённой верёвке. Процедура не отняла много времени.

Какое-то время мы стояли за сараем, прислушиваясь, потом дядя Саша выглянул с одной стороны, Марис — с другой. Никого не было. Отсюда даже вьетнамцев не было слышно.

Шулманис напомнил, что в ликеро-водочном цеху должна быть своя охрана.

— Спят, наверное, — высказал своё мнение Дядя Саша.

Я с ним согласилась.

Дядя Саша осматривался, решал, как действовать дальше.

— Куда теперь? — прошептала я.

— Сейчас попробуем все двери на этой стороне. Может, какую-то и не закрыли. Или закрыли плохо. Зайдём, осмотримся — и там как-нибудь проберёмся на третий этаж. Марис, точно помнишь, как к директорскому кабинету идти?

Шулманис кивнул.

— Эти точно не в ликеро-водочный? — Дядя Саша кивнул, показывая на интересовавшие его двери.

— Да вроде бы нет, — ответил Марис. — Он дальше должен быть.

Мы перебежали через двор и кинулись к трём различным дверям. Я не сомневалась, что и у полковника, и у журналиста имеются какие-нибудь отмычки или ещё какие-то приспособления для несанкционированного открывания дверей, но для начала все равно надо было попробовать, заперты ли они.

Та, к которой подбежал Марис, вообще держалась на соплях. Мужчины без труда открыли её, она предательски скрипнула, но нас все равно никто не слышал.

Мы оказались в цеху, где нам впервые за вечер пришлось воспользоваться фонариком, прихваченным дядей Сашей. Это был склад продуктов питания. Судя по коробкам, расставленным вдоль стен от пола до потолка, здесь хранились растительное масло, кетчупы, крупа и все в таком роде. Видимо, хозяева не считали нужным хорошо запирать двери, думая, что дедушки при въезде на территорию завода сквозь ворота достаточно, а народ через забор за подобной продукцией не полезет. В принципе и забор был высоковат, чтобы перебираться без вспомогательных средств. За водкой ещё можно было бы поднапрячься (не мне, нашему человеку, страшно желающему выпить, но не имеющему для этого нужных средств и возможности заработать), но за маслом и гречей? Вряд ли.

Мы быстро преодолели цех. Дверь, ведущая в него, была заперта на ключ снаружи, но справиться с этим замком для дяди Саши труда не составило.

— Запоминайте дорогу, — шепнул он нам на ходу, — чтобы потом быстро этот цех найти.

Мы с Марисом кивнули. Теперь путь указывал Шулманис. Он очень быстро сориентировался. Не прошло и пяти минут с нашего появления на заводе, как мы уже находились в приёмной директора.

— Наташа, стол секретарши — твой, — сказал Никитин. — А мы с Марисом займёмся кабинетом.

Я кивнула. Мужчины скрылись за обитой чёрной кожей дверью, а я включила настольную лампу и принялась за изучение содержимого ящиков. Как я поняла, этой девушке на работе делать было особо нечего: в верхнем ящике я нашла два номера «Лизы», один «Космополитена» и вырезки из каких-то изданий, посвящённые вязанию. Само вязание находилось во втором ящике, в третьем «проживали» банка кофе, коробочка с пакетиками чая, банка с сахаром, открытая пачка печенья и початая банка варенья. Ничего относящегося к секретарской работе я там не нашла (к тому, что по моим представлениям должно бы относиться к секретарской работе). Может, и в самом деле податься в секретари-референты?

Закончив со столом, я осмотрелась в приёмной. Сбоку от основного стола с телефоном старой модели (ещё с круглым диском!), на отдельной тумбочке стоял факс, возможно, с которого Рута (или кто-то по её просьбе) посылала Марису послание в Ригу. Дальше был ещё один столик с пишущей машинкой. Здесь не имелось даже компьютера! В офисах, где мне приходилось бывать, дело обстояло несколько по-иному… Правда, я посещала только места работы своих спонсоров и их приятелей, считавших своим долгом выпендриться друг перед другом. Там, наоборот, было слишком много наворотов, вот только у моего предыдущего, пожалуй, все было к месту и по делу… Ничего лишнего, да и оформлено было со вкусом…

В столе, на котором стояла машинка, не было ничего интересного: бумага, копирка, запасные ленты. Осталась «стенка». В шкафу для одежды оказались подшивки: письма и какие-то бумаги.

Я взяла верхнюю и отправилась к лампе, чтобы поглядеть, что за переписку ведёт товарищ директор металлопрокатного завода, ставшего многопрофильным. Я не успела прочитать ни одного: двор за окном осветили мощные фары автомашины.