Вишенка на торте - [48]
...
Утро на свалке начиналось как обычно. Солнце уже осветило её безбрежные просторы.
Савелий Петрович тоже уже выбрался из своей каморы. Жалкая лачуга из жести и фанеры, но в ней есть все минимально необходимое для выживания даже в морозы - некое подобие печки и несколько грязных одеял. Он стоял и любовался пейзажем. Скоро появятся мусоровозы - и начнется отбор полезных вещей. Его 'бригада' уже подтягивалась. Обветренные почерневшие лица, спутанные волосы, грязная, остро пахнущая одежда. Это никого здесь не удивляло. Своеобразный дресс-код. Жизнь на свалке идёт по своим законам и события здесь никак не коррелируются с жизнью остального общества. Это другой мир с собственными традициями, своей системой ценностей, своим языком. Свалка их кормит и одевает. Свалка является их домом и местом работы. Люди Свалки - отдельная нация. Но в это утро - события свернули с обычной колеи. У пропускного пункта остановилась иномарка. Сторож, как всегда, дрых с перепоя. Из машины вылез молодой человек и направился к собирающейся 'бригаде' Савелий Петровича.
Народ особо не взволновался. Бывают тут всякие. Корреспонденты - в погоне за горячим материалом, родственники - ищущие своих пропавших родных, полиция - в поиске всяких уклонистов и 'тихорящихся' преступников. Приедут, потусуются, особенно сердобольные могут даже подкинуть несколько сотен рубликов. И уезжают. Всегда уезжают. Так что - никаких сюрпризов никто не ждал.
Я пробирался по мусору к небольшой компании бомжей. Они стояли и ждали. Пару человек смотрели на меня с интересом, остальные - совершенно безразлично.
Взглянув на них истинным зрением, я сразу выделил искомого мной - Тетришина Савелия Петровича. Даже и в теперешнем своем бомжовом положении - он отличался от окружающих. У всех у них, кроме двоих, не просматривалось никаких гипертрофированных образов. Серое смутное облачко. Ауры абсолютно тусклые. Только у Савелия Петровича просматривался образ растрепанной совы. У второго - мелькал образ попугая.
Подойдя, я поздоровался со всеми и обратился к Савелию Петровичу:
- Уважаемый Савелий Петрович, я хотел бы с вами поговорить.
- Говори раз хотел! - перебил он меня. - Или уже перехотел? Только без излишних предисловий. Суть!
- Хорошо. Без предисловий - так без предисловий. У меня есть к вам предложение. Я готов спонсировать ваши разработки.
- И на каких условиях? - хитро прищурившись, спросил Савелий Петрович.
- А без условий! Только просьба - поработать и над моей теорией. Именно просьба. Возьметесь - хорошо. Не возьметесь - ну, и ладно, - улыбнувшись, я равнодушно добавил: - Заодно помогу погромить ваших оппонентов.
Тут в разговор влез 'попугай' и выдал странную фразу:
- Мама-мама! Папа нашелся! Сколько раз тебе говорить: не ройся в мусоре!
- Не обращайте внимания. Это наш местный шут. А насчет предложения: если бы не ваша последняя фраза - не согласился бы. Но очень хочется потыкать кое-кого мордой в дерьмо. Но с одним условием... Вот этого юмориста - берем с собой, - посмотрев мне прямо в глаза, твердо произнес Савелий Петрович.
- Без проблем! - тут же согласился я. - Где один - там и двое. Прошу за мной.
Савелий Петрович обернулся к (уже не своей) 'бригаде' и приказал:
- Зуб, остаешься за старшего. И чтоб - без глупостей! Всем слушаться Зуба! Проверю. Тут, видите ли, за мной, типа, 'принц' приехал, а я - за 'Золушку'. Если не сработаемся, то может и вернусь, - нахмурившись, уточнил: - И если сработаюсь - тоже вернусь. Может, что и заработаю, тогда, кто захочет, пристрою, куда получше.
- Ты, того, Петрович... Возвращайся, если что... В твою квартиру пока поселять никого не будем, - это уже Зуб встрял в разговор.
- Это ты правильно придумал. Но, если не вернусь в течение недели, можете заселить тётю Марусю. Её коморка совсем плоха. Зиму в ней не перезимуешь, - ответил на это Савелий Петрович.
Я смотрел на это 'общество' и обалдевал. У некоторых даже слезы на глазах появились. Видно, Савелий Петрович был у них в большой 'уважухе' - и, что главное, его обещаниям верили.
До машины шли молча. Каждый думал о своем. Я - о Людях Свалки, Савелий Петрович - о принятом решении.
Дойдя, снял машину с сигнализации и пригласил компанию внутрь. Они замялись.
- Что не так? - спросил я.
- Да как-то неудобно. Пахнуть в вашей машине после нас будет не очень приятно, - выдал Савелий Петрович.
- Ерунда. Эта проблема устранимая, - усмехнувшись, ответил я. Заклинание очистки - и всех делов! Залезайте!
Тут снова подал голос 'попугай':
- Нищий просит у прохожего: 'Подайте на пропитание'.
- 'Извини, друг, мелочи нет, у меня карточка', - отвечает тот.
- 'Вот из-за таких, как ты, пришлось мобильный терминал покупать. Давай сюда свою карточку'.
Я обернулся к Савелий Петровичу и спросил:
- Он, что? Только анекдотами общается?
- Нет. Бывает, что и нормальным языком пользуется.
Когда подъехали к особняку и я объявил, что они будут жить здесь, 'попугай', разродился очередным анекдотом:
- Мечтает бомж под забором: 'Щас бы поесть вкусно, выпить, заснуть в теплой постели, с женой... ' Просыпается на следующее утро - в шикарной спальне, перед ним поднос с едой, напитками, фруктами... и записка: 'Дорогой! Завтрак на столе, обед в холодильнике. Я поехала. Твоя крыша'.
Рациональный и обстоятельный молодой человек получает доступ к очень интересной информации. Это описание как он ей распорядился. Герой собирает команду. И по одному ему ведомому плану расставляет действующих лиц по разным мирам. Поэтому повествование рваное и включает в себя описание действий довольно многих лиц и во многих местах. ГГ на этом этапе старательно избегает острых ситуаций и собственной известности. Прошу учитывать, что это фэнтези - то бишь сказка. .
Быть целителем — престижно. Стоит возложить руки на раненого героя — и вот он уже здоров, а тебе воздают почести и славу. Так представляла свою профессию молодая гномка, отправляясь на учебу в столицу. Однако, реальная практика на скорой помощи оказывается совсем не такой романтичной: пьяные бродяги, драки гномов, маги с психозами, бунтующая эльфийская молодежь, и всё это — в режиме постоянного аврала, а начальник — настоящий зверь!
Мир постоянно содрогался во множестве войн. Не имело значения, каким именно был повод: будь то нерешенный спор или же давно поглотившая разум злоба и месть, деление плодородных и богатых территорий или же многовековой конфликт между парой крупнейших государств. Даже боги и древние расы, что некогда населяли мир до людей, погрязли в пучинах сражения… Войны были всегда, сколько помнил себя мир со своего сотворения… Тогда сможет ли он преодолеть этот нерушимый и давно установленный закон? Обладая невероятной силой и волей, но не имея желания проливать чужую кровь… Обладая возможностью взять в свои руки пол мира, но не имея желания править… Сможет ли он, что не жаждет ни огромной власти, ни чарующей славы, ни несметных богатств, уйти от упрямой судьбы, что следует за ним по пятам?
Юрос и Антиопия разделены непроходимыми морями. Но раз в двенадцать лет, во время Лунного Прилива, вода опускается и открывается мост Левиафана, соединяющий восток с западом на короткие два года. Этого времени хватит, чтобы боевые маги Юроса навсегда поработили мир Антиопии. Но в этом плане появляются непредвиденные обстоятельства – трое эмигрантов из Антиопии, оказавшиеся в самом сердце Юроса. Они – единственное спасение для своего края и гибель для захватчиков. Грядет новый священный поход. Император Юроса собирает все силы, ненависть и подлость в армии боевых магов.
Не в добрый час столкнулись рассказчик и его друг Серега Трехтонник с какой-то городской сумасшедшей… которая оказалась ищейкой Старьбога.
Он отчаянно не хочет верить в пророчество, говорящее, что Она предназначена ему судьбой, его истинная пара. Она отчаянно в Него влюблена, но страшится той опасности, что таится в Его волчьих глазах.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.