Вишенка. 2 том - [25]

— О, не запирайтесь, я все знаю. Когда обстоятельства наши поправились, Сабреташ мне все рассказал.

— Не думал я, чтобы Сабреташ был такой болтун.

— Разве дурно помнить добро, которое нам сделали? Вы всегда будете моим другом, господин Петард, и я уверена, что и муж мой будет просить вашей дружбы. Леон не горд. Те, которые принимают во мне участие, всегда могут рассчитывать на его расположение.

— Кто такой этот Леон? — бормочет Петард, обращаясь к Сабреташу.

— Это тот молодой человек, который женится на Агате. Леон Дальбон… очень красивый молодой человек.

— Красив, говоришь ты! Лучше меня?

— Нечем было бы ему хвастаться, если бы он был похож на тебя.

— Тебе трудно угодить. Но странно, что я никогда не видел этого господина… где он скрывался?

— Здесь наверху… Это тот самый человек, с которым ты встречался на лестнице, он еще всегда так плотно закрывался.

— Видишь, что я был прав, говоря, что тут есть какая-то тайна… Человек, показывающей только кончик своего носа…

— Господин Леон непременно придет вечером, оставайся у нас, наконец ты увидишь его лицо.

— Ты думаешь, я не буду помехой?

— Когда я тебя приглашаю, то уж конечно.

— Так я останусь.

Леон явился довольно скоро, и Сабреташ, представляя ему Петарда, говорит:

— Это мой верный друг и товарищ.

— И мой также, — Вишенка улыбается. — Я вам рассказывала о нем.

— Надеюсь, он будет и моим другом, — отвечает Леон, протягивая руку Петарду, который стоит навытяжку и не двигается с места. — Да, милостивый государь, я прошу вас уделить мне хотя немного того расположения, которым пользуются те, которых я люблю, и буду вам очень признателен, если вы и ваш старый товарищ согласитесь быть свидетелями у моей милой Агаты.

— Быть свидетелем Вишен… госпожи Агаты… О, с большим удовольствием, это такая для меня честь… Господин Леон, позвольте еще раз пожать вам руку, я очень чувствую ваше признание ко мне. Черт возьми! Если вам придется когда-нибудь иметь дело со львами или тиграми, я к вашим услугам.

Леон жмет руку Петарду, который с тех пор, как ему предложили быть одним из свидетелей, совершенно утешился, что Вишенка выходит замуж.

— А кто будут вашими свидетелями? — застенчиво спрашивает Вишенка у своего будущего супруга..

— Вы говорили мне, милая Агата, что большой свет страшит вас, и дали мне понять, что вы желали бы провести первые годы нашего супружества вдали от этого света, где я вращаюсь. Желания ваши для меня закон, и, согласуясь с ними, я взял в свидетели, во-первых, моего старого учителя иностранных языков, который знает меня с детства и очень меня любит, во-вторых, моего учителя музыки… отличного человека… совершенно мне преданного. Довольны ли вы моим распоряжением?

— О, да… благодарю вас за все, что вы делаете для меня.

— Для вас! Но это также и для меня. Теперь вы и я составляем одно, заботясь о вашем счастье, я забочусь и о своем.

Нежная, преданная любовь Леона сделала Вишенку несказанно счастливой, но, несмотря на это, по мере приближения дня свадьбы к ней возвращаются все с большею силою ее прежние опасения. Двадцать раз заговаривает она с Леоном о своем прошлом, о том прошлом, которое, если бы можно было, она желала искупить ценою своей жизни, но молодой человек, понимая, как тяжело ей унижаться перед ним, не хочет ничего слушать. Сознавая всю доброту своего возлюбленного, Вишенка накануне свадьбы, за несколько минут до его прихода, обращается к своему старому другу Сабреташу со следующими словами:

— Завтра я буду женою человека, носящего всеми уважаемое имя, и накануне этого союза меня все преследуют угрызения совести. Вы знаете, друг мой, как долго я не уступала просьбам Леона, знаете, что, только видя его умирающим, я забыла все и согласилась быть его женою.

— Да, милое дитя мое, я это знаю. Противиться желаниям этого молодого человека, когда он умирал от любви к вам, было выше человеческих сил. Но вы боитесь, чтобы он когда-нибудь не раскаялся, что женился на вас, чтобы он не обвинил вас в обмане. Я не считаю господина Леона способным на такой поступок, но, если вы хотите, сегодня же я переговорю с ним обо всем. Пойдите в свою комнату, моя милочка, когда он придет, я скажу ему, что вы еще одеваетесь, и тем временем передам ему историю всей вашей жизни: расскажу о вашей связи с артистом Анжело, связи такой непродолжительной… с молодым человеком, привезшим вас из Сент-Клу. Одним словом, я расскажу ему все…

— Все! — говорит Вишенка, бледнея. — О, нет, друг мой, это невозможно, потому что… при мысли… что он знает, что я была… в продолжение нескольких дней в этом ужасном доме, я более не осмелюсь показаться ему на глаза, я опять убегу от него… убегу, чтобы скрыть мой позор вдали от него…

— Успокойтесь, дитя мое, — говорит Сабреташ, — успокойтесь… Конечно, есть вещи, которые тяжело выслушать. Но если после нашего разговора с ним господин Леон не изменится в отношении к вам, то надеюсь, что совесть перестанет упрекать вас?

— Да, друг мой.

— Но слышу, кто-то идет по лестнице. Это господин Леон, уходите поскорее в вашу комнату.

— О! Боже мой! Уже… так скоро?..

— Это все равно что дело чести, малютка, это не должно откладывать.