Висенте Бласко Ибаньес - [15]
Набросавъ главные виды или ландшафты валенсіанской мстной повсти, исчерпавъ главнйшія темы романа революціоннаго, боевого, Висенте Бласко Ибаньесъ снова мняетъ курсъ. Его подвижной умъ обращается къ другимъ горизонтамъ, суживаетъ сцену, которую хочетъ подвергнуть кропотливому наблюденію, и его любознательность, раньше разсивавшаяся, созерцая широкія панорамы, теперь уходитъ въ изученіе душъ. Если раньше работа его носила синтетическій характеръ, то теперь она становится аналитической.
Превращеніе это не легкое. To и дло, какъ это случается на многихъ прекрасныхъ страницахъ романовъ "Кровавая арена", "Мертвые повелваютъ", свободная фантазія автора расправляетъ свои орлиныя крылья и поднимается ввысь, чтобы насладиться созерцаніемъ безконечной дали, точно повинуясь привычк дышать воздухомъ горныхъ высотъ. Но очень скоро психологическій анализъ беретъ вверхъ. Снова начинаетъ преобладать наблюденіе надъ этимъ чудеснымъ явленіемъ, похожимъ на кипніе, которое мы называемъ сознаніемъ, и читатель снова присутствуетъ при сумеречномъ пробужденіи и тайномъ развитіи чувствъ, при зарожденіи и измненіи идей, при образованіи тхъ внутреннихъ бурь, которыя мы называемъ страстями, при удивительно тонкой работ, полной неожиданныхъ сюрпризовъ, какъ формулы кабалистической книги. Можно подумать, что зрачки автора суживаются, чтобы воспринять только самыя маленькія явленія, и что въ подражаніе великимъ художникамъ старой венеціанской школы онъ придаетъ значеніе только отдльнымъ фигурамъ. Эта новая тенденція сообщаетъ всему творчеству Бласко Ибаньеса новый симпатичный характеръ научнаго изслдованія и космополитизма.
"Обнаженная" – романъ, полный отчаянія, проникнутый трагизмомъ, и въ немъ торжествуетъ смерть. Онъ оставляетъ въ душ глубокій слдъ, долго сохраняющійся. Это не столько даже слдъ, а скоре рана.
Художникъ Маріано Реновалесъ, только-что извдавшій первую улыбку счастья и славу, которой иногда – увы! рдко! – богиня Фортуна даритъ молодыхъ художниковъ, женится на Хосефин Торреальта, дочери дипломата, бднаго, незначительнаго, но напыщеннаго, неприступнаго, съ характерной для этой профессіи театральной неприступностыо. Хосефина унаслдовала отъ отца его вульгарность. Она скромная мщанка, преданная католицизму, безъ собственныхъ убжденій, вчная рабыня чужого мннія. Реновалесъ, напротивъ, умъ независимый, мужественный, страстно влюблениый въ свое искусство. Эти дв души, горячо любившія другъ друга, никогда не сливались въ горячемъ поцлу одного и того же идеала. Для Реновалеса "иксусство это сама жизнь", для Хосефины только "средство къ жизни". Прекраснйшія мечты ея мужа не трогаютъ ее.
Побывавъ въ главнйшихъ городахъ Италіи, они поселяются въ Рим. Предъ нимъ носятся виднія картинъ великихъ и безсмертныхъ. Она возстаетъ сначала мягко, потомъ со слезами и рзкостью. Легче писать на память "бытовыя" картины, которыя такъ хорошо оплачиваются американцами! Часто они спорили по этому поводу. Въ молодой женщин пробудилась ревность. Она ненавидла натурщицъ. Въ своемъ невжеств она не понимала, что ея мужъ такъ можетъ находиться во власти искусства, что не будетъ испытывать никакихъ низменныхъ чувствъ лицомъ къ лицу съ тми красивыми женщинами, которыя передъ нимъ обнажались. "Она совтовала ему, рисовать дтей, играющихъ на волынк, кудрявыхъ и полненькихъ, какъ ребенокъ Іисусъ, старыхъ крестьянокъ сь морщинистыми, коричневыми лицами, лысыхъ старцевъ съ длинной бородой".
Реновалесъ уступилъ. Онъ обожалъ Хосефину и хотлъ ей сдлать пріятное. Его колебаніе продолжалось однако недолго. Его призваніе, на мгновеніе заглушенное, пробудилось съ новою силой. И на этотъ разъ порывъ былъ тмъ сильне, что ему помогала любовь. Лицо Хосефины было не очень красиво, тмъ прекрасне зато было ея тло, безупречное, граціозное, округлое, матовой близны, съ маленькими упругими грудями, твердымъ, не выступавшимъ впередъ, животомъ и тонкими гибкими ногами. Она была "обнаженной" красавицей, безсмертной двой Гойи. О! Если бы онъ могъ ee изобразить въ такамъ вид! Маріано Реновалесъ убждалъ, умолялъ, выдвигалъ вс аргументы артиста и любовника и наконецъ добился своего. Хосефина согласилась позировать изъ простого любопытства, не понимая священной миссіи – миссіи красоты – которую брала на себя. Бдный Реновалесъ! "Три дня работалъ онъ съ лихорадочнымъ безуміемъ, съ безмрно широко раскрытыми глазами, словно хотлъ пожрать ими эти гармоническія формы". Картина была готова. Это было законченное, чудесное созданіе, сущность его души, идеалъ принявшій линіи и краски, воплотившейся, улыбавшейся ему безсмертной улыбкой.
Когда миновалъ первый порывъ изумленія и удовлетворейнаго тщеславія, молбдая женщина хотла разорвать полотно. Картина хороша, но неприлична. Неприлична! Художникъ чувствовалъ, какъ подъ его ногами дрожитъ полъ. Онъ хотлъ заплакать, умереть. "Хосефина, еще обнаженная, бросилась на картину съ лсвкостью бшеной кошки. Первымъ ударомъ ногтей она царапнула сверху до низу полотно, стирая еще теплыя краски, вырывая сухія мста. Потомъ взяла ножъ изъ ящика съ красками и рррр… полотно испустило протяжный вздохъ, и разползлось подъ натискомъ блой руки, которая, казалось, посинла отъ гнва".
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.