Вирус «Мона Лиза» - [10]

В центре монитора появился значок установки соединения, и наконец на экране возникло изображение. От увиденного его пульс тут же участился. Мона лежала в постели на животе, опираясь подбородком на руки, и смотрела в камеру своего ноутбука. Бросив взгляд ей за плечо, он заметил, что на ней нет ничего, кроме бюстгальтера и черных трусиков.

– Я скучала, – послышался ее бархатный голос из динамиков монитора. – И мне было так одиноко. – Ее губы сложились бантиком, словно для поцелуя.

– Я ведь в офисе… – отозвался он просто для того, чтобы что-нибудь сказать. Неужели он действительно такой скромный?

– Мне почему-то было так… жарко, – с улыбкой продолжала Мона. Зубы у нее были идеальными.

– Я вижу, – только и ответил он.

– Ты не против, если я устроюсь поудобнее? – спросила она.

Изображение качнулось, на миг показалась люстра, затем комод и ковер. Послышалось шуршание, и вот на экране снова появилась Мона. Теперь она сидела, прислонившись к груде постельного белья. Камера снимала ее снизу. На ней действительно не было ничего, кроме нижнего белья. Черного, с кружевами по краям. Выглядела она сногсшибательно.

Он почувствовал, что ему тоже стало жарко. Покрутил головой, перевел взгляд на закрытую дверь кабинета. Нелепый жест. Сейчас он в клинике совершенно один.

– Обычно я такого не делаю, – вдруг сказала она и робко улыбнулась. – Но ты пробуждаешь во мне нечто такое…

Он невольно улыбнулся. Конечно, она не так невинна, как хочет показать. Тем лучше.

– Что именно ты имеешь в виду под «нечто такое»? – поинтересовался он.

Ее первоначальная стыдливость постепенно улетучивалась.

– Вот что! – ответила она и, запустив правую руку в бюстгальтер, принялась поглаживать грудь. Другая рука тем временем потянулась к пупку. При этом она вызывающе смотрела в камеру.

Он почувствовал явные признаки эрекции. Может быть, она еще и пьяна? Что ж, если так, то можно и немного расслабиться после тяжелого дня. Внезапно она остановилась и ликующе улыбнулась.

– Ты первый! – произнесла она и захихикала.

– Я в офисе… – пожал он плечами.

– Это меня заводит, – нагло заявила Мона и облизнулась. – Представь, что я сижу на твоем письменном столе. – Она стала медленно раздвигать ноги.

Он затаил дыхание.

– Раздевайся! – приказала она.

Он огляделся. Жалюзи у него за спиной были опущены.

– Иначе я опять оденусь! – сказала она с обидой. Ее рука потянулась к одеялу, которым она слегка прикрыла обнаженную кожу.

– Хорошо, хорошо, – поспешнее, чем намеревался, произнес он, медленно расстегнул рубашку, вытащил ее из брюк, снял и положил рядом с собой. С удовлетворением отметил, что она снова убрала одеяло в сторону.

– А теперь брюки! – прошептала она, дотрагиваясь до своих трусиков.

Он встал, расстегнул ремень и сбросил на пол и штаны, и боксерки, сняв их ступнями с лодыжек. Теперь, когда он стоял возле своего офисного кресла в одних носках, он показался себе немного смешным. Из динамиков компьютера послышался сдавленный стон, и то, что он увидел, заставило его отбросить последние сомнения.

– А теперь… прикоснись к себе! – потребовала Мона. – Видишь это?

Он подчинился. Ее желание возбуждало его.

– Поставь лампу так, чтобы я могла все видеть!

Он встал, наклонил абажур настольной лампы таким образом, чтобы она освещала поверхность кресла, а затем сел на место.

– Роскошно! – глубоко вздохнув, похвалила она его.

Доктор с наслаждением наблюдал за тем, как она расстегивает бюстгальтер. «Неплохо», – подумал он. Возможно, несколько граммов силикона не помешали бы.

– У тебя стои́т? – спросила она.

– Стои́т! – тут же отозвался он и, словно в доказательство этого, издал громкий стон. Правой рукой он массировал свой член.

– А теперь назови свое имя! – ласковым голосом произнесла она.

Это желание было легко исполнить.

– Ахмед Рахмани!

– Доктор Рахмани? – переспросила она, выгибаясь дугой.

– Доктор Ахмед Рахмани! – тяжело дыша, подтвердил он. И лишь произнеся свое имя, он вдруг замер. – А что? – спросил доктор, и связь вдруг оборвалась. Окошко с Моной исчезло.

Еще мгновение он сидел перед экраном обнаженный, как был, надеясь, что окошко снова станет активным. Ощущение было таким, словно его партнерша растворилась в воздухе прямо в момент полового акта.

Посидев несколько минут неподвижно перед монитором, он стал замерзать. Вокруг него лежала разбросанная одежда. Ему казалось, что он постепенно трезвеет.

Что он натворил?

Внезапно ему стало смешно. Он просто оборвет с ней всякую связь. Даже если она будет пытаться дозвониться ему, он больше не ответит. При мысли о том, что минуту назад он мастурбировал перед, в общем-то, совершенно чужой ему женщиной, у него запылали щеки.

В конце концов, он уже не мальчик.

Ахмед Рахмани наклонился, поднял штаны, попытался выудить из них трусы. Со стороны монитора вдруг послышался стон. «Похож на мой», – подумал он и повернул голову. На экране, где только что извивалась Мона, он увидел… самого себя.

– Стои́т! – услышал он собственный голос. Слабый луч настольной лампы освещал его, сидящего на стуле в офисе, совершенно голого, если не считать черных носков, с рукой между ног.

– Доктор Ахмед Рахмани! – хрипло произнес он прямо в камеру.