Вирус - [4]

— Как чувствуешь себя, дружище? — спросил я, опускаясь на корточки рядом с ним.

— Старым и больным. Но знаешь, что я тебе скажу… угони для меня тот катер, и я почувствую себя юным и полным сил.

— Похоже на план. Сейчас же займусь им, старик.

Он ткнул меня подбородком в руку.

— А как твоя рука? Доктор сказал, тот псих тебя укусил.

— Нет, даже кожу не поцарапал, — я задрал рукав. — Просто большой синяк.

Джерри увезли, а я начал отвечать на вопросы. Некоторые из них задавали федералы, облаченные в боевую форму без знаков различия. Джавад не был вооружен, а я застрелил его, и это неизбежно влекло за собой рутинное расследование, однако мой лейтенант сказал, что дело ясное. Тогда было утро вторника, сегодня — утро субботы. Так почему же я в машине с тремя федералами?

Они молчали.

Я откинулся на спинку сиденья и принялся ждать.

Глава 4

Истон, Мэриленд.

Суббота, 27 июня, 11.58

Они завели меня в комнату. Стол, два стула, большое панорамное окно, закрытое шторами. Помещение для допроса, хотя табличка снаружи гласила: «Архивное хранилище Бейлора». Мы находились где-то в Истоне, поскольку съехали с пятидесятого шоссе более чем в семидесяти милях от того места, где они меня подхватили. Ведроголовый велел мне садиться.

— Можно мне водички попить?

Он проигнорировал мой вопрос и вышел, заперев дверь.

Прошло почти два часа, прежде чем кто-то появился.

Я нисколько не разозлился. Обычное дело. Запри кого-нибудь в пустой комнате, и пусть он варится в собственном соку. Сомнения и нечистая совесть могут многое сделать, когда человек остается наедине с собой. Меня не мучили ни угрызения совести, ни какие-либо сомнения. Мне просто не хватало информации, поэтому, произведя визуальный осмотр комнаты, я погрузился в свои мысли и принялся ждать, припоминая и подсчитывая, сколько бикини сегодня увидел. Я был уверен, что не меньше двадцати двух, и из них по меньшей мере восемнадцать имели законное и моральное право носить такие веревочки. День на пляже выдался удачный.

В конце концов, дверь открылась, и вошел крупный, очень хорошо одетый человек лет шестидесяти, однако я не заметил в нем ни следа рыхлости, присущей преклонному возрасту. Не то чтобы он выглядел каким-то особенно мускулистым, как качок или тренер. Просто сразу становилось ясно, что он настоящий, крепкий профессионал. На таких людей всегда обращаешь внимание.

Он сел напротив меня. На нем были темно-синий костюм, красный галстук, белая рубашка и затемненные очки, прятавшие глаза. Должно быть, он надел их не просто так. Я обратил внимание на коротко остриженные волосы, крупные кисти рук и лицо, начисто лишенное всякого выражения.

Затем Ведроголовый притащил на пробковом ресторанном подносе кувшин с водой, два стакана, две салфетки и блюдо с печеньем, что привело меня в сильное замешательство. Обычно в подобной ситуации не угощают печеньем, и, должно быть, это был какой-то особенный трюк.

Когда Ведроголовый удалился, человек в костюме произнес:

— Меня зовут мистер Черч.

— Угу, — отозвался я.

— Вы детектив Джозеф Эдвин Леджер, полиция Балтимора, тридцать два года, не женаты.

— Хотите познакомить меня со своей дочкой?

— Вы отслужили в армии сорок пять месяцев, уволены с положительной характеристикой. За время службы вы не принимали участия ни в каких значительных военных событиях или операциях.

— А ничего не происходило за время моей службы, во всяком случае, в той части света, где я находился.

— И все же ваши командиры, и в особенности ваш сержант, отзываются о вас с восторгом. Почему так?

Он не читал по бумажке. У него вообще не было с собой никаких бумаг. Его прикрытые тонированными стеклами глаза были устремлены на меня, пока он разливал по стаканам воду.

— Может, я классный подхалим.

— Нет, — сказал он, — не подхалим. Возьмите печенье, — и пододвинул ко мне блюдо. — В вашем деле имеется несколько записей, позволяющих предположить, что вы умник мирового класса.

— Неужели? Вы хотите сказать, я обставил своих соотечественников?

— И вы определенно считаете себя весельчаком.

— А вы хотите сказать, что это не так?

— Присяжные еще не пришли к определенному выводу. — Он взял печенье — точнее, ванильную вафлю — и откусил краешек. — Ваш отец уволился с поста комиссара полиции, чтобы баллотироваться в мэры.

— Уверен, мы можем рассчитывать на ваш голос.

— Ваш брат тоже служит в полиции Балтимора, второй человек в убойном отделе. Он на год младше, однако, выше вас по званию. Он оставался дома, пока вы играли в солдата.

— Почему я здесь, мистер Черч?

— Вы здесь, потому что я хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

— Мы могли бы сделать это в понедельник в участке.

— Нет, не могли.

— Вы могли бы позвонить мне и попросить встретиться с вами где-нибудь на нейтральной территории. В «Старбаксе», знаете ли, тоже подают печенье.

— Слишком толстое и слишком мягкое. — Он откусил еще кусочек вафли. — Кроме того, здесь гораздо удобнее.

— Для чего?..

Вместо ответа он сказал:

— После увольнения из армии вы поступили в полицейскую академию, которую закончили третьим в своем потоке. Не первым?

— Поток был большой.

— Насколько я понимаю, вы могли бы стать первым, если бы захотели.