Вирус - [6]

Мы стояли на последней лестничной площадке, выше которой лишь чердак. Спокойное место, тихое.

— Ты понимаешь, — медленно, словно прислушиваясь к чему-то в себе, заговорил Лёшка, — сижу я в среду за компьютером, играю в Doom. А время три часа, родители, естественно, на работе…

Он говорил долго и сбивчиво, и мы, конечно, опоздали на следующий урок, на биологию. Но Марина Павловна тётка хорошая, по таким делам не выступает. Лишь прищурилась и сказала:

— Ну что ж, судари мои, прискорбно. Сами у себя украли пять минут самостоятельной работы. Ладно уж, садитесь, вот вам ваши карточки…

Ну вот, Лёшка, как оказалось, сидел перед монитором как приклеенный и геройски мочил всяких там инопланетных деятелей. Он так увлёкся боем, что ничего вокруг не замечал. Ни тихого, прерывистого потрескивания телефона, ни звуков радио — оно у них никогда не выключалось.

Не заметил он ни металлического лязга, ни скрипа входной двери. Всеми своими печёнками-селёзенками был он там, в открытом космосе. И вернулся на нашу планету лишь услышав чей-то козлиный, дребезжащий тенорок:

— Играешь, значит, юноша? Ну-ну, оно полезно.

Лёшка оторвался наконец от экрана.

В комнате обнаружилось двое неприятного вида парней. Хотя тот, с козлиным голоском, на слово «парень» не тянул. Был он уже лысоват, жилист, поблескивал стальным зубом. Второй, квадратный шкаф ростом под потолок, стоя в дверях, насвистывал популярный мотивчик — «на ковре из жёлтых листьев, в платьице простом…»

Оба они были в одинаковых кожаных куртках, оба шарили по сторонам какими-то скучающе-цепкими взглядами.

— Ну, оторвись, пацан, от своего ящика, — проблеял Тенорок. — Видишь, мы в гости к тебе пришли.

— Вам что, папу? Так его же нет дома! — встрепенулся Лёшка.

— Оно и видно, — понимающе кивнул тенорок. — И сие отрадно. Без толку нам с твоим папой общаться. Плохо он себя кое-с-кем ведёт, ясных базаров не просекает. Ну, а с тобой, надеюсь, мы подружимся. А что предполагает дружба? — поинтересовался он, опёршись о спинку стула и дыша Лёшке в затылок чесноком. — Молчишь, пацан? Да ты некультурный какой-то. Ну ладно, считай, что мы в классе, а я учитель. Предмет мой называется — «проза жизни». Итак, теорема первая. Дружба предполагает справедливый раздел имущества. Как сказано у поэта, тебе половина и мне половина.

— Да чего с ним трепаться, Фомич, — подал голос Квадратный Шкаф. Нам что, спешить некуда?

— Заглохни, ящер, — обернулся к нему Тенорок. — Спешка когда хороша? Правильно, при ловле блох. Телефон обрезал? Вот и займись. А с мальчиком пообщаться очень даже интересно. Он ведь не хочет обидеть своих новых друзей? Короче, дружок, колись. Где баксы-шмаксы, брошки и золотые крошки? Мы, конечно, и сами найдём, но тогда вот этот дяденька, — кивнул он в сторону Квадратного Шкафа, — сделает тебе бобо. Он это умеет. Так что быстрее, пацан, нам лясы точить некогда.

Лёшка сидел молча, переваривая ситуацию. Сколько раз он слышал про такое по телеку, в газетах читал, но тут это самым наглым образом происходило с ним! По-настоящему. А не как в видашных фильмах.

Фильмы и подсказали ему, что делать. Он прикинул, что если, резко спрыгнув со стула, на предельной скорости рвануть к стоящему в дверях бандиту, влепить ему пяткой промеж ног, то, пожалуй, можно успеть выскочить из квартиры — взломанная дверь наверняка открыта настежь.

Нет, Лёшка, само собой, умный пацан, но в таких делах прямо как младенец. Прыгнул, добежал до Квадратного Шкафа, даже ногой успел замахнуться. Очнулся на полу, левый глаз, как ему показалось, превратился в огненный шар, в голове всё звенело, точно мелочь в кармане.

— А шустрый мальчишка, однако, — заметил Квадратный Шкаф. Невоспитанный.

— Да, придётся наказывать, — согласился Тенорок-Фомич. — Но это чуть позжее, а пока, чтобы не рыпался, приделай его к стульчику.

Квадратный Шкаф поднял Лёшку, одним движением швырнул через всю комнату прямо на стул. Потом, достав откуда-то капроновый шнур, примотал несколькими витками к спинке. И пробубнив: «Ах, да ты же лягаться любишь», затянул крепкую петлю на Лёшкиных ногах.

— Ну что, пацан, сам виноват, — улыбаясь, заметил Фомич. — Сам разорвал незримые узы нашей дружбы. А если друг оказался вдруг… Видно, яблочко от яблони… Впрочем, папа у тебя иногда бывает умным. Авось дойдёт до него. Ну, а что касается тебя — сейчас дядя с тобой побеседует, а я пока совершу экскурсию по квартирке. Советую быть разговорчивым. Ну да ничего, этот дядя умеет убеждать.

Квадратный Шкаф, широко ощерив очень белые зубы (Лёшке показалось, что их не меньше ста), вынул перочинный ножик и, пуская лезвием солнечных зайчиков, приблизился к Лёшке. Тот съёжился и закрыл глаза.

— Ну что, мальчик, будем резать пальчик? — с какой-то весёлой заботливостью поинтересовался Квадратный Шкаф. — Вопи сколько душа ни просит, — усмехнулся он в отвел на Лёшкин крик. — Дом у вас хороший, перекрытия капитальные, никакой, понимаешь, акустики. Никто тебя не услышит. Поэтому колись быстрее — и мы с дядей Васей тебя пожалеем.

Дальше всё случилось настолько быстро, что Лёшка и не понял, как же так вышло — комната вдруг наполнилась людьми, и кто-то давил Фомичу локоть, а Квадратный Шкаф, захлёбываясь розовой пеной, валялся возле настоящего шкафа, зеркального.