Вирсавия. Неподсудная - [39]

* * *

Прошло два года, прежде чем огонь, тлеющий в сердце Авессалома, вырвался наружу.

— Авессалом поджег поле Иоава[2], — сказал однажды вечером Шовав Вирсавии, когда она разговаривала со своими сыновьями.

Соломон тряхнул головой.

— Теперь это только вопрос времени, когда Иоав придет к отцу просить за нашего брата, — угрюмо проговорил он.

— Если ваш отец помирится с Авессаломом, то всем от этого станет только лучше, — Вирсавия очень хотела, чтобы прекратилась семейная вражда.

Раздор со старшим из оставшихся в живых сыновей удручал Давида. И из-за преступления Авессалома в народе произошел раскол. Одни оправдывали убийство, совершенное Авессаломом, так как царь действовал не по закону и не наказал Амнона за изнасилование Фамари. Другие утверждали, что бездействие Давида было признаком нерешительности царя, а не милости. Нерешительный царь — это слабый царь, не способный противостоять замыслам врагов, а у Давида их было очень много. Только Бог мог защитить Давида и сохранить его на престоле.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, матушка, — сказал Соломон. — Если Авессалом осмелился поджечь поле Иоава, то на что еще он осмелится?

— Ты имеешь в виду, что он восстанет против царя?

— Авессалом слишком умен, чтобы действовать открыто. Ему нужны союзники. Теперь Иоав не встанет на его сторону. Но ты лучше меня знаешь, как горд Авессалом.

Шима рассмеялся:

— Я слышал, что он каждый раз, когда подрезает свои волосы, взвешивает их!

— Красота сделала Авессалома тщеславным человеком, — тихо произнесла Вирсавия.

— Все очарованы его внешностью, но сердце его исполнено лжи. Отец приказал Авессалому жить в своем доме два года назад и не изменил своего повеления. Два года — это более чем достаточный срок для того, чтобы в сердце Авессалома разгорелся огонь.

Но Вирсавия пыталась зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку, дающую надежду на мир.

— Авессалом — наследник престола. Ему надо запастись терпением. Он ничего не добьется, если произведет раскол в народе, которым в один прекрасный день начнет править.

Соломон весело рассмеялся.

— Я лишь один раз видел, когда Авессалом был терпелив, это было тогда, когда он замышлял убийство Амнона.

Вирсавия встала.

— Не будем больше говорить об этом, — она была не в состоянии продолжать этот разговор. — Держите свои глаза открытыми и рассказывайте мне все, что вы увидите и услышите.

Вирсавия знала: если Авессалом бросит Давиду вызов и одержит победу, то она и ее сыновья лишатся жизни.

Соломон кивнул. Наклонившись, он поцеловал мать в щеку. Он собрался еще что-то сказать, но Вирсавия прикрыла его рот ладонью.

— Поговори о своих тревогах с пророком Нафаном, — сказала она. — Проси совета у Господа.

— Да, матушка.

Она поцеловала Соломона и остальных своих сыновей и проводила их взглядом до двери.

Господи Боже, защити моих сыновей. Пусть грехи прошлого падут на мою голову, а не на их.

* * *

Давид выслушал просьбу Иоава и позволил Авессалому предстать перед ним, но поцелуй, которым он одарил сына, не был знаком прощения. Вскоре после этого Вирсавия услышала, что Авессалом завел колесницы и лошадей, а также пятьдесят скороходов, как если бы он уже был царем. Он рано поднимался и вставал у ворот в город, где, встречая просителей, идущих в Иерусалим к Давиду, говорил им, что только он мог бы их выслушать и справедливо решить их спор, и давал обещания, которые мог выполнить только царь.

Когда Авессалом пришел к Давиду с просьбой отпустить его в Хеврон исполнить данный Богу обет, Давид отпустил его, слишком занятый собственной персоной, чтобы понять истинные мотивы Авессалома.

Авессалом пригласил двести гостей и вместе с ними ушел из Иерусалима. В Хевроне он провозгласил себя царем.

— Весь Израиль примкнул к заговору Авессалома против тебя, — сообщили Давиду.

Теперь Авессалом с войском был на пути к Иерусалиму, чтобы свергнуть своего отца.

* * *

Женщины и слуги метались по дворцу, собирая все необходимое для путешествия. Давид приказал своим домочадцам покинуть Иерусалим, прежде чем в него вступит Авессалом со своим войском. Для присмотра за дворцом были оставлены только десять наложниц.

Вирсавия ни на шаг не отпускала от себя своих сыновей, когда Давид повел их вместе со всеми своими людьми. К вышедшему за пределы города царю присоединились шестьсот человек, это были иноземцы, служившие Давиду. Царь сказал им, чтобы они оставили его, поскольку они не имеют никакого отношения к этой войне, Вирсавия почувствовала облегчение, увидев, что иноземцы поклялись Давиду в верности и остались с ним. Если они хотят уцелеть, то Давиду понадобятся все люди, которых он смог собрать.

С воплями и плачем мужчины и женщины переходили через поток Кедрон, направляясь в пустыню. Первосвященник Садок и все левиты следовали за Давидом, неся ковчег Божий, но когда Давид узнал об этом, он велел им вернуться в Иерусалим.

— Если Богу будет угодно, Он позволит мне возвратиться и снова увидеть ковчег и скинию. Если же нет, то пусть Он делает со мной все, что Ему угодно.

Давид шел босиком, с покрытой головой и плакал, скорбя о своем мятежном сыне.

Когда Давид привел народ на Елеонскую гору, к нему подошел грязный и смертельно уставший вестник.