Винтерспельт - [78]

Не позже чем через час Хайншток передал Кэте это высказывание полковника Р.

Если Хайншток радуется чему-то — так было, например, в отеле «Кайзерхоф», когда он благодарил Маттиаса Аримонда, — голубизна его глаз становится еще светлее, чем обычно. Но едва Кэте, вернувшись к нему после обеда, сообщила, что передала Динклаге слова полковника Р. о «предателе», фарфоровая голубизна тут же исчезла, от испуга зрачки расширились и глаза стали совсем темными.

Он с ужасом посмотрел на Кэте.

— Черт побери, Кэте, — проговорил он, — это незачем было ему говорить.

— Я обязательно должна была сказать, — возразила она, ни капли не смутившись прозвучавшей в голосе Хайнштока неприязнью. — Я показалась бы сама себе обманщицей, если бы не сказала ему об этом. В конце концов, он имеет право знать все.

«Проклятье, проклятье, проклятье, — думал Хайншток. — Какое право имеет женщина подвергать мужчину таким испытаниям?» Впервые он почувствовал сострадание к человеку, который отбил у него Кэте.

— Как он отреагировал? — спросил Хайншток.

— Не знаю, — ответила Кэте. — Он ничего не сказал. — И добавила:-Он великолепно владеет собой.

— Но этим ты поставила под угрозу всю операцию, — сказал Хайншток.

— Ты же был бы этому только рад, — насмешливо возразила Кэте. — Ты же никогда в нее не верил и до сих пор считаешь все это бессмысленной затеей. Он просит тебя, — добавила она, — передать Шефольду, что ждет его послезавтра в двенадцать часов в штабе батальона. Вот, — она протянула ему листок бумаги. — Он нарисовал путь, по которому должен идти Шефольд. Конечно, через линию фронта. Без этого он ничего делать не будет.

Она смотрела, как Хайншток сразу же углубился в изучение эскиза Динклаге.

— Я перенесу это для Шефольда на карту, — сказал он.

Очевидно, ему даже в голову не пришло скомкать этот листок

бумаги и швырнуть в огонь, горевший в маленькой железной печке в его хижине.

Теперь о Динклаге. И на другой день майор Йозеф Динклаге, командир батальона, кавалер Рыцарского креста и предатель, не отказался от своего плана.

Из сокровищ Альбериха

Хайншток смотрел вслед Кэте, которая отправилась на велосипеде обратно в Винтерспельт, чтобы не упустить момент, когда Шефольд выйдет из дома с нелепым названием «Командный пункт батальона». Волосы ее развевались, и колеса велосипеда, поблескивая, оставляли за собой белое облачко пыли, так как погода в первые дни октября стояла сухая и прекрасная.

Ближе к вечеру Хайншток собирался пойти в Винтерспельт, чтобы узнать у Кэте, когда ушел Шефольд и чем кончилась его встреча с Динклаге. А пока он вернулся в свою хижину и приготовил себе поесть. Он следил за тем, чтобы не спугнуть сыча, рассчитывал все свои движения — пусть сычу кажется, что его не видят. У Хайнштока эта пугливость птицы вызывала полное сочувствие, ибо то, к чему она так стремилась, было и его главным желанием: наблюдать, оставаясь незаметным. Он сожалел, что человеческий разум, который изобрел столько диковинных вещей, не сумел изобрести одного: шапки-невидимки.

СОБЫТИЯ В БАТАЛЬОННОЙ КАНЦЕЛЯРИИ

Приближаясь к Винтерспельту в сопровождении Райделя, Шефольд поискал глазами гребень холма, который с северной стороны обрывался к каменоломне Хайнштока, но ему не удалось его обнаружить, хотя с дороги у амбара, где раньше располагалась полевая кухня (того самого подразделения 18-й мотодивизии), он легко мог бы его увидеть. Отсюда, с юга, гора, где находилась каменоломня, казалась всего лишь пустынным склоном, по-осеннему рыжеватой, неяркой шкурой, натянутой над лугами, над жнивьем и в лесных прогалинах. Сейчас, в присутствии Райделя, Шефольд почувствовал бы себя спокойнее, если бы ему удалось обнаружить точку, откуда за ним, возможно, наблюдали, где заботились о его безопасности.

Но и Хайншток, к сожалению, не подумал посмотреть в бинокль, что происходит на коротком отрезке пути вблизи Винтерспельта; убедившись в том, что он знал и раньше, а именно: что между тем пунктом, где находится он сам, и местом, где Шефольд должен перейти линию фронта, высится багровая стена Эльхератского леса, он сдался, перестал наблюдать. Мысли его были сосредоточены именно на этой точке, единственной, по его мнению, где Шефольду угрожала опасность.

О прибытии Шефольда в Винтерспельт его ведь известит Кэте.

Ну, это уж слишком: тип, которого он захватил, останавливается и, сунув руки в карманы, преспокойно разглядывает местность-явно шпионит. Райдель торопился. Новобранцы, наверно, уже вернулись, а с ними унтер-офицеры и командиры взводов; во всяком случае, пока этот тип здесь валандается, возрастает опасность встретить кого-нибудь, кто, обалдев от удивления, потребует у него ответа: «Где вас носит, Райдель? Я полагаю, ваше место на посту!» — при этом голос у него будет масленый, как у всех этих паршивых чинов, которым в первый раз дали погоны с канителью, — они и начинают крутиться перед зеркалом, любуясь собой.

О том, чтобы пнуть под зад этого олуха, который ведет себя более чем подозрительно, и думать теперь нечего. Пока толком ничего не определилось, надо быть вежливым. Конечно, без этих гостиничных ужимок — хватит того, что он сказал ему: «Все в порядке», когда возвращал письмо, да еще с такой готовностью, словно портье, проверивший удостоверение постояльца, — кстати, письмо, которое предъявил этот тип, ничего не доказывает, подумал Райдель; достаточно, если он не будет говорить этому субъекту «ты», не будет обзывать его «задницей». Своим высоким резким голосом он прикрикнул на Шефольда: