Виновны в защите Родины, или Русский - [271]
— Ты Трегубова вызвонить можешь?
— Могу, наверное, а что стряслось?
— Дело есть. Буду краток. В случае нападения на базу диспозиция простая — бьемся до последнего. Но есть одно но. Или расколошматят нас все же с воздуха. Или окажемся в городе, на выезде, и уже не пробьемся к своим… Всяко может быть, не по плану. Питон велел закладку сделать на всякий случай вне базы. Потому что все, кто после боя останется, так или иначе получат до конца жизни, а она все равно будет короткой — одно задание — по группам или поодиночке — прорываться в город и действовать самостоятельно. Сам себе диверсант, короче! Устроить такой шухер, чтобы земля под ногами у латышей горела!
— Разумно. Но я так полагаю, что и закладки уже сделаны, и люди заранее за пределами базы оставлены.
— Правильно полагаешь. Но нам свою закладочку иметь тоже нелишне. Я человек запасливый, да и Питон плохого не посоветует. Короче, сейчас поедем в город. Повидаешься с женой заодно, да и я домой заеду. Собери комплект штатской одежды неброской. Я тоже возьму дома. Консервы здесь уложим. Водки… для дезинфекции… Аптечку. Промедол, само собой. Два автомата, патроны, гранаты. Пистолетов пару, «Муху», хоть одну. А вот Палыч наш должен будет все это добро (надеюсь, в две сумки уместится) в надежном месте закопать. А потом точные координаты нам сообщить.
— Палыч сделает. Есть одно местечко хорошее в лесу, в Калнгале. И отсюда, если что, пешком за пару часов добежим — по воде, камышами, огородами, лесом — я там каждую тропку знаю. И из города добраться легко, хоть на тачке, хоть на электричке. И главное, Палыч это место знает, мы там вместе ходили, легко найдет, и мы потом не перепутаем.
— Понял, не дурак. Тогда собирайся, надо ехать, пока машина свободна. И. поздравить тебя?
— С чем?
— С крещением, дурашка!
Глава 14
— Хорошо, я все сделаю. — Палыч решительно тряхнул седой головой, но выцветшие голубые глаза его смотрели тоскливо, пушистые усы опустились книзу, как у запорожца. Без долгих разговоров мы сгрузили ему прямо на диван оружие, консервы, водку, сигареты, спички и два пластиковых мешка со штатской одеждой.
— Если нам не пригодится, сам используешь, тебя учить не надо, старый конь борозды не портит, — хохотнул я дежурно.
— Это значит, вас там убивать будут, а я потом консервы трескать да водку по стаканам разливать на безымянной могиле? — тяжело произнес Трегубов.
— Что-то ты, Палыч, сентиментальный стал какой-то! Стареешь, что ли? — Толян тут же включился в нелегкий разговор. — Это мы убивать будем. Если понадобится. А нас, дураков, пуля хер догонит, не раз доказано, правда, Поручик?
— Неоднократно! — нажимая на «о», подтвердил я и важно поднял кверху указательный палец. — Говно, как наука доказала не тонет! — Это кто здесь говно? — подскочил со стула Мурашов. — Высокий суд, я протестую!
— Будет вам, дурака валять со стариком! — одернул нас обоих Трегу-бов. — Сказал, сделаю. А сейчас идите. Скоро Татьяна придет, а мне еще все это добро упаковать надо, не дай бог, увидит.
— Ну и пойдем, — обескураженно развел руками Толян.
— Прощаться не будем, Палыч! Все пули — мимо нас! — Я все же не удержался, приобнял старого товарища и вышел во двор.
— Ну чего он панихиду развел, старый хер? — смущенно загрубил Мурашов, когда мы погрузились в машину и поехали к моему дому.
— Жалеет, что на дело не берем. Все ему кажется, что раз жена такая молодая, то и он петушком бегать должен! А самому шестьдесят уже стукнуло. Ладно, проехали!
— Проехали?! — удивленно вдарил по тормозам сидевший за рулем Кабан.
— Тьфу, черт, еще два квартала! Проехали, да не то!
— А то я твою квартиру не знаю. — пробурчал ничего не понявший и потому обидевшийся Пилипчук.
— Ну, я пошел! Жду через час, максимум — полтора. Управитесь? — Толян кивнул. Я подхватил тяжелую спортивную сумку со снаряжением и пошел к своему дому. Машина остановилась метрах в ста от него, на соседней улице.
Алла была дома, а вот дочка у моих родителей. Я расстроился. Жена развела руками. И то правда, я же не предупреждал, что приеду. А ей как раз надо было отвезти отцу мой подарок. Надеюсь, что не последний.
— Как вы там? Есть хоть какой-то выход? — Собирая на стол, Алла разговаривала со мной на ходу, тихим, отрывистым голосом.
— Выход, Аля, всегда есть. Пробьемся. Тебе от Толика привет! Он к Ольге поехал, через час должен вернуться, забрать меня.
— Через час?! А я думала пироги поставить. — Алла остановилась посреди кухни с полотенцем в руках, постояла, не зная, куда теперь идти, вытерла руки и медленно села за стол напротив.
— Пироги я люблю!
— Вот я и хотела.
Раздался резкий звонок в дверь. Алла побледнела. Я показал ей пальцем — тихо!
— Спроси, кто там? И сразу не открывай, кто бы ни был.
Я выскочил в комнату и рванул молнию спортивной сумки. Присоединил магазин к автомату, сунул в карман эргэдээшку и стал в простенке перед коридором.
— Сейчас, одну минуту! — громко сказала Алла кому-то через дверь и торопливо вошла в комнату. — Это Люда с Виталиком, — прошептала она.
Я аж зубами заскрипел от злости.
— Запускай, только веди на кухню сразу, скажи, что я переодеваюсь. И сразу за ними дверь закрой на ключ.
Новую книгу я решил опубликовать сразу в Интернете. Главный мой читатель — в Сети. Завоевывать благосклонность издателей и литературных критиков можно годами. От этого путь книги к читателю, как это ни парадоксально, не становится короче. Часто даже, совсем наоборот.Роман «Август» написан в несколько ином жанре и совсем другой стилистике, нежели «Русский». И пусть читатель встретит здесь некоторых, уже знакомых по «Русскому», героев — это все же совершенно отдельная книга.О чем она? О любви, земле и небе. О войне и мире.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.