Вино веры - [2]
Их лидер, темноволосый розовощекий мальчишка, поднял руку, указал на сестру Эме, и выкрикнул: «Шлюха!» Остальные юнцы подхватили этот боевой клич и замахали самодельным оружием — узловатыми дубинками, кустарными кастетами, ботинками, кулаками. Толпа попятилась, толкнув меня в объятья худого старика с узким лицом банкира.
Сестра Эме стояла, сияя от пота и ореола своей страсти как фарфоровая статуя, и с расстроенным видом глядела на них. Несколько человек просочилось к выходу; в воздухе витал дух любопытства и ожидания. Огорченный слабой реакцией, один из мальчишек врезал дубинкой по ребрам фермера, который приехал помолиться за свою дочь; старик с криком рухнул. Я осталась на месте, не собираясь бежать, но твёрдо уверенная, что увижу крушение недавнего великолепия. Пророки были хрупкими созданиями; они появлялись и исчезали в тот же день.
А затем сестра Эме произнесла холодным ясным голосом, донёсшимся до каждого уха:
— Встаньте на колени и молитесь, братья и сестры. Встаньте на колени и молитесь, чтобы наши беды исчезли.
Я осталась стоять, ждать, смотреть на её лицо. Рядом со мной плачущая мать сжала фотографию сына и с трудом опустилась на землю. Позади звучал шелест ткани и скрип протестующих суставов.
Вся толпа в едином порыве преклонила колени. Я опустилась одной из последних и молитвенно сложила руки, чуть повернув голову так, чтобы краем глаза наблюдать за реакцией хулиганов.
Они единственные остались на ногах и их это определённо нервировало. Они вертелись волчком, выискивая, с кем бы подраться. Дальний справа мальчишка с воплем ярости обрушил свою дубинку на голову женщины средних лет. Она упала рядом с пожилым мужчиной в пошитом на заказ костюме. Парень разбил ему лицо, пнул, снова ударил женщину, затем молодую девушку. Никто не поднялся, чтобы дать сдачи. Он яростно заорал: «Трусы, трусы, трусы!», и тяжело дыша, замер посреди созданного им хаоса.
Сестра Эме закрыла глаза и начала танцевать. Я повернулась к ней, застигнутая врасплох, неспособная оторвать взгляд. Её бедра медленно покачивались, плечи выписывали кривые, руки взмыли вверх и понесли движение к небу. Это было завораживающе, пугающе чувственно, как будто её тело подчинялось иной силе. Она начала медленно поворачиваться, следуя за ритмом слышимой лишь ей одной мелодии.
Её мучители застыли столбом с широко распахнутыми глазами и выпустили из пальцев позабытое оружие. Мы все были в её власти, пойманные в ловушку извивами её тела, изгибами её бёдер, медленным кружением её ног. Я закрыла глаза, но всё равно видела её, слышала её, чувствовала, как она движется.
Впервые за сотню лет или больше я сделала вдох. Она прикоснулась к чему-то внутри меня, чему-то пугающе сильному: к сплавленным воедино любви, смерти, желанию и боли, к тёмному вину веры моей юности, когда мы умирали тысячами и целовали убивающие нас ножи.
Она раскрыла секрет экстаза. Я так давно не была настолько близка к свету; так давно не ощущала его жар, не слышала эхо Его голоса. Это было одновременно болезненно, великолепно и ужасающе. Я так долго удерживала себя под контролем, а сейчас она предложила — нет, потребовала — чтобы я сдалась ей на милость.
Кто-то закричал, и я поняла, что тоже кричу, потерявшись в ярком видении, обострённом страхом падения. Она оказалась около фортепьяно, и, не останавливая танца, дотянулась до клавиш, издав несколько аккордов, хаотичных и интенсивных, словно гроза из музыки, криков и молитв. Она продолжала молотить по фортепьяно, словно наказывая его, а мы все танцевали под странный волшебный ритм её песни. Кто-то коснулся моей руки, легко, словно пёрышко, и сделанный мной вдох чуть не взорвал меня изнутри. Я дрожала всем телом, на грани обморока. Близко, так близко…
Сестра Эме отошла от фортепьяно и спустилась с помоста, чтобы танцевать с нами, присоединиться к безмолвной мольбе тел к Богу. Её глаза были темны как колодцы, обещая спасение, обещая воссоединение со всем, что я потеряла так давно; и прежде, чем я смогла остановиться, я прикоснулась к ней.
Наши руки встретились, её горячая плоть поверх моей холодной. Шум её пульса оглушал.
— Танцуй со мной, — прошептала сестра Эме, — О, сестра, танцуй с Богом.
Мои ноги двигались сами по себе, дрейфуя в сторону её сердцебиения; палатка вращалась: сияние света и тьма, лица и глаза. Я не чувствовала ничего, кроме прикосновения её кожи к моей и захлёстнувшей меня безумной жажды.
Она развернула меня лицом к толпе и шагнула ко мне; я отступила и коснулась спиной прохладного гладкого дерева помоста. Она снова шагнула вперёд: близко, так близко. Бог, смотрящий из её глаз. Я так много забыла, Боже, столько всего.
Она взяла мои руки и развела их в стороны и вверх, прижав к перекладинам невидимого креста. Когда она отпустила, они остались на месте, и я не смогла бы убрать их по своей воле. Она сияла слишком ярко, чтобы оставаться так близко ко мне, а её сердце скакало как пьяный от экстаза олень.
Она широко размахнулась правой рукой, сжимая пальцами рукоять невидимого молотка, и держа левой рукой невидимый гвоздь у моей ладони.
Когда она опустила молоток, я открыла рот, чтобы закричать в ожидании ослепляющей, ужасной и восхитительной боли, но боли не было, только знание, только Бог. Двери души моей распахнулись настежь, и свет, свет… Я чувствовала, как её пальцы прижали другой невидимый гвоздь к моей левой ладони, и она погрузила меня в агонию жертвенного агнца.
Александра Хоббс, бывшая алкоголичка, а ныне репортерша бульварной газетёнки, в поисках "горячего" материала для очередного репортажа, приезжает на место преступления. Разыскивая случайных свидетелей, она неожиданно сталкивается с Габриэлем Дэвисом — бывшим специалистом по поимке серийных убийц, ставшим изгоем после незаконной публикации его скандальных дневников.Алекс понимает, что Габриэль как-то связан с убийством. Понимает это и Энтони Липаски — бывший напарник и единственный друг Дэвиса, детектив, к которому Алекс обратилась за помощью.Судьба связывает этих троих в странный узел, в котором переплетаются ненависть и влечение, доверие и страх, безумие и любовь.Смогут ли они найти маньяка-убийцу раньше, чем он найдет их?..
Серия «Нейтраль». Книга первая. «Обретение себя» В городском парке Культуры и Отдыха обнаружен труп мужчины, на руках у которого надеты белые перчатки, в ладони он сжимал рукоятку ножа со сломанным лезвием. По всем признакам, погибший являлся серийным убийцей. Патологоанатом утверждает, что кто-то, или что-то с такой силой толкнуло мужчину, что он отлетел на три метра и ударился о чугунную скамейку. И что это была женщина. Дело поручают Святославу Днеевскому, которого вскоре переводят в ОНД – отдел нераскрытых дел, где он понимает, что существует другая, Иная сторона жизни, которая более жестока и равнодушна, где существует Сила, которой обладают другие люди, поделённые на Светлых и Темных.
«-Перестань щекотать меня! -Тогда ты должна поцеловать меня.» Этот парень таит в себе загадку. Он красив и обаятелен, любая готова упасть в его объятия. Я знаю, что должна доверять ему, но как это сделать, когда он что-то скрывает? Как мне, простой девушке, так повезло? Почему этот парень запал на меня? Что, черт возьми, происходит?
В надежде начать новую жизнь и уйти от прошлых неудач, бывшая сотрудница полиции Джесс Гринэйкр устраивается ассистентом на лондонскую киностудию, даже не подозревая, что в первый же день встретит там Люка Маккензи — мировую знаменитость. Но и звезды не застрахованы от ударов судьбы — прошлое Люка также полно боли и разочарований. Сможет ли он найти исцеление в объятиях обворожительной Джесс?
Кажется, Шарлотте никогда больше не быть счастливой, без Алекса Эванса у нее просто нет на это права. Как нет слов, чтобы описать чувство, взаимное чувство, связавшее ее с другим Эвансом – Карлом. Он боится предать память брата, она – отца своего будущего ребенка. Шарлотта ведь так и не успела рассказать Алексу о беременности… Готовы ли они отпустить прошлое?
А она любила мучительно, томительно долго, совершенно не ожидая появления на его ложе новой фаворитки, имя которой в истории будет сиять. Ей казалось, что это стало началом конца, и падение неминуемо — заяжной закат их любви настал во всей своей пугающей красе.
Женя Богданова в свои 19 лет имеет одну подругу (и то, не факт – то появляется, то исчезает). Всю жизнь быть тихоней и скромницей (хотя в душе она очень веселая и общительная), не имея при этом ни парня, ни шибанутых друзей, она решает все изменить с Нового года. Но получится ли у нее за новогодние каникулы измениться и решиться открыть себя своим знакомым и найти парня и друзей?