— Прощайте, — сказал он.
У мадам Фонтэн были слезы на глазах.
— Прощайте, — сказала она. Ей очень жаль было Фонтэна.
— Прощайте, — сказали мы. Мы все были очень огорчены.
Они стояли в дверях, а мы сели в машину, и я завел мотор. Мы помахали им на прощание. Они грустно стояли рядом на крылечке. Фонтэн выглядел очень старым, а мадам Фонтэн — очень грустной. Она помахала нам, а Фонтэн ушел в комнаты. Мы свернули с шоссе.
— Они так огорчены. Старик совсем расстроился.
— Надо было поехать к ним вчера.
— Да, надо было.
Мы пересекли город и выехали на бетонную дорогу; по обе стороны ее тянулось жнивье, справа высились горы. Почти как в Испании, но это был Вайоминг.
— Я желаю им всяческого счастья.
— Не будет им счастья, — сказал я, — и Смит президентом тоже не будет.
Бетонное шоссе кончилось. Дальше мы ехали по щебню, потом равнина осталась позади, и между двумя отлогими холмами, у подножья горы, началась извилистая дорога вверх. Земля у подножья была красноватая, поросшая серыми кустами полыни, и когда дорога пошла круче, вдали, за холмами и за равниной, показались высокие горы. Теперь они были дальше от нас и еще сильнее напоминали Испанию. Дорога, сделав петлю, поднялась еще выше, и мы увидели впереди купающихся в пыли куропаток. Когда мы приблизились, они вспорхнули, часто хлопая крыльями, потом плавно опустились и сели на один из холмов под нами.
— Какие они большие и красивые. Они больше европейских.
— В Америке хороша охота. La chasse, — как говорит Фонтэн.
— А когда охота кончится?
— Их уже не будет в живых.
— Мальчик будет.
— Это еще неизвестно, — сказал я.
— Надо было поехать к ним вчера.
— Ох, да, — сказал я. — Надо было поехать.
Переводчик: В. Топер
