Винный сноб. Подогретое вином приключение - [12]

— Малейшая оплошность с твоей стороны — и тебя ткнут в нее носом, как котенка, — сказал мне мастер сомелье Стивен По, когда я обратилась к нему за советом. — Перед экзаменом по обслуживанию я сидел в машине, смотрел в зеркало заднего вида и внушал себе: «Чертовы судьи! Они попытаются тебя завалить! Им не удастся! Ты победишь! Иди и сделай их! Покажи им, на что ты способен!» Я хлебнул скотча, — он взял двумя пальцами воображаемую стопку и опрокинул ее в рот, — и все сдал.

Никаких курсов для подготовки к этому экзамену не существует. Совет предоставляет список литературы, состоящий из одиннадцати книг и трех энциклопедий вина. По сути, все необходимые знания и навыки я должна получать самостоятельно. Перед тем как подать заявку на участие в экзамене, нужно пройти квалификацию. Сдающим квалификационный тест Совет «настоятельно рекомендует» сначала поработать не менее трех лет в винной индустрии или в сфере обслуживания. Я давала себе на все про все один год.

Как вы понимаете, реакция на мою идею выбиться за такой короткий срок из «подвальной крысы» в дипломированные сомелье была не очень обнадеживающей.

— Там сейчас очень жесткий отсев. К тебе будут особенно строги, потому что ты журналистка, — предупредил один сомелье, с которым я посещала дегустации по средам. Недавно вышедший на экраны документальный фильм «Сомелье» (Somm) и телесериал «Откупоренные» (Uncorked) подогрели интерес к экзамену, и его, говорят, усложнили, чтобы отсеять самых недостойных. Особенно недостойных из «гражданских».

Один мастер сомелье с большим опытом курирования экзаменационных испытаний попытался меня поддержать, но лишь заронил в мою душу новые сомнения.

— Судьи лишь хотят убедиться в том, что ты сможешь как следует обслужить гостя, не начнешь нервничать и не убежишь в слезах, — объяснил он.

Мне стало тревожно даже от упоминания подобной возможности.

— И что, часто такое случается? — спросила я.

— Постоянно, — ответил он, а потом прибавил, что бывает и хуже. Экзаменуемые поджигают себя во время декантации над открытым пламенем.

Мэтт, мой муж, послушав это, сразу все понял и без напрасных иллюзий оценил мои перспективы:

— Может, стоит попроситься на прежнюю работу?

* * *

Я понимала причины его пессимизма.

Очередной мой провал на должности «подвальной крысы» случился в один из вечеров, когда мы готовились к ужину с вином для небольшой компании знатоков.

Моя смена уже подходила к концу, когда Джо попросил принести бутылки, которые они с Ларой отложили на одну из верхних полок в погребе. Когда я вносила их в карту погреба, Лара заверила меня, что нянчится с ними не нужно, так что я особо не церемонилась. Когда я спускалась с бутылками по лестнице, придерживая их локтями, они торчали во все стороны — некоторые вверх дном.

И лишь выгрузив их на стол, я поняла, какую ценность только что принесла. Это были жемчужины коллекции одного легендарного итальянского производителя, в том числе Тиньянелло от Антинори, стоявшего у истоков триумфального шествия супертосканских вин, произведших фурор благодаря сочетанию «сан-джовезе» с французскими сортами. Чтобы заработать на такой ужин, мне, наверное, пришлось бы целый месяц таскать бутылки в погребе. Подошел Джо и осмотрел добычу.

«Они стояли в погребе со вчерашнего вечера, чтобы осадок собрался на дне, — сказал он. — Очень важно не трясти бутылки».

Я промолчала.

Джо вынул из кармана специальный штопор с ножичком и принялся снимать с горлышка фольгу. Прижав лезвие ножичка к горлышку под выступом у края, он сделал два аккуратных надреза: полукруг по часовой стрелке, затем полукруг в обратную сторону. Прижав большой палец к краю бутылки, он аккуратно снял срезанную капсулу ножом. Она отделилась так естественно, словно вино небрежно приподняло шляпу, здороваясь с присутствующими. Джо ввинтил штопор и быстрым движением откупорил бутылку — так легко, словно Тиньянелло добровольно отдало ему свою пробку. За время всех его манипуляций бутылка ни на дюйм не сдвинулась с того места, куда я ее поставила.

Джо повторил процедуру с другой бутылкой, и, понаблюдав за ним, я попросила разрешения попробовать. И принялась пилить фольгу на горлышке. Бедняга Джо — в его глазах было столько боли!

— Не нужно так трясти бутылку, — попросил он.

Я постаралась пилить деликатнее.

Джо поморщился, словно от глотка испорченного Кьянти:

— Прошу, очень постарайся не двигать бутылку.

Я перестала пилить, прижала лезвие к краю горлышка, как это делал он, и, сильно дернув нож, вонзила его себе в большой палец. Выступили капли крови.

Джо больше переживал за вино. «Не нужно шевелить бутылку», — настаивал он, словно в предыдущие разы я его не расслышала и решила, что ее нужно хорошенько встряхнуть. Он взял штопор из моей раненой руки. Попробовать ввинтить его я уже не хотела, а Джо даже не стал предлагать.

Далее я должна была декантировать вина — чего раньше никогда в жизни не делала.

— Ты умеешь декантировать? — спросил Джо.

— Конечно, — соврала я.

К ужину ожидалось около двенадцати гостей, а вин было всего по одной бутылке, т. е. по несколько глотков на человека. Чтобы ни одна капля драгоценной жидкости не пропала втуне, Джо, явно не доверявший моим способностям, «напомнил», как нужно декантировать. Держа в левой руке немного наклоненный декантер, правой он взял бутылку так, чтобы горлышко располагалось параллельно столу, и начал переливать вино над горящей свечой. Он смотрел на пламя через плечо бутылки. Если на фоне яркого света вдруг появлялось маленькое темное пятнышко, Джо останавливался, чтобы в декантер не попали частицы осадка, в частности кристаллы винного камня. Декантация производится для очищения вина от выпавшего за годы хранения осадка, а также для его аэрации, т. е. насыщения кислородом, и раскрытия букета. Так объяснил мне Джо. После чего исчез, поручив мне декантировать остальные вина.